Сбоку наперерез к ней шагнула тень. От неожиданности Эмилия вздрогнула.

— Какой сюрприз! А я все же надеялся на твоё благоразумие.

Сильные руки обхватили её за плечи и легонько встряхнули.

— Достаточно на сегодня приключений, Эми. И время слишком позднее для прогулок. Мы возвращаемся обратно.

Эмилия нырнула рукой в карман плаща, доставая нож. Металл на мгновение блеснул в темноте, отражая лунный свет.

— Я вижу, что ты неплохо подготовилась, — улыбнулся мужчина и развёл руки в стороны, — давай же, приступай!

— Отойди в сторону, Ровере!..

— Я могу двинуться только в одну сторону, моя дорогая, по направлению к тебе.

Шаг в её направлении — и мужчина упёрся грудной клеткой в острие ножа. И всего-то нужно взмахнуть рукой как следует — и вонзить клинок в податливую плоть. Но отчего же так дрожат пальцы..? Максимилиан перехватывает лезвие и ведёт его чуть ниже:

— Нужно знать, куда метить. Если хочешь поразить сердце, нужно проникнуть клинком между рёбер. Вот сюда.

Он склоняет голову набок и рассматривает девушку с улыбкой, не предпринимая попыток удержать её, кроме как только взглядом. Гипнотизирующим, словно у ярмарочного фокусника, лишающим воли. Эмилия всё же стряхивает наваждение и бросается в сторону, но тут же оказывается захвачена в кольцо сильных рук, прижатой к груди. Её рука всё же взмывает ввысь и опускается на плечо мужчины.

— О, ты всё же решилась!..

Издевательские интонации в его голосе заставляют Эмилию ещё раз полоснуть ножом, на этот раз сильнее, а третий взмах оказывается перехвачен его рукой.

— Достаточно попыток на сегодня. Ты не убийца, Эмилия. Хотя я бы посмотрел на тебя в тот момент, когда ты будешь отбирать чью-то жизнь. Мне интересно узнать, какие эмоции будут отражаться на лице моей маленькой милой пленницы. А сейчас, — он развернул её к себе спиной и сжал шею пальцами, — возвращаемся. Неужели ты думала, что я позволю тебе уйти? Я нарочно оставил нож и приказал слугам бдить не столь рьяно, предоставляя тебе иллюзию свободы. Скажи, какая она на вкус? Не отдаёт прогорклым разочарованием и пеплом сгоревших надежд?

Глава 21. Лица дьявола

Он говорил, говорил, говорил… А ей больше всего хотелось прервать поток его красноречия, взять все его слова и затолкать обратно в глотку так, чтобы он задохнулся от собственного многословия. Эмилию била крупная дрожь — страх накатывал волнами и отступал ненадолго. Попытка побега сейчас казалась ей нелепой до ужаса. Нельзя недооценивать его. Как она могла обмануться, решив, что всё пройдёт гладко и ей удастся улизнуть?.. Сейчас, глядя как степенно расхаживает Максимилиан возле камина, уверенный в себе, полный сил и таящий угрозу, она понимала тщетность своей попытки, прошлой и вех грядущих. Только не так…

— Ты слушаешь меня? Или свежий воздух повлиял на тебя губительным образом?..

— Слушаю. Но не могу найти ничего, достойного осмысления. Пустое бахвальство и самодовольство… Ты так грозен, Максимилиан, удерживаешь в неволе слабую девушку!..

— О, не стоит преуменьшать. Ты далеко не слабая, лишь привыкла ею притворяться. Уверен, что сейчас где-то в глубине ты уже обдумываешь варианты грядущего побега, отбрасывая ненадежные варианты в сторону. Я прав? Давай не будем обманывать друг друга, а поговорим начистоту?

— Ты и сам прекрасно знаешь ответ на свой вопрос.

— Но я хочу услышать его от тебя. Здесь нет никого, кроме нас двоих. И тебе нет нужды притворяться, натягивая на своё личико выражение, приличествующее ситуации по мнению общества.

— Хорошо, — согласилась Эмилия, — больше всего на свете я желаю убраться как можно дальше отсюда.

— Прекрасное начало… Что-нибудь ещё?

— Да. Я желаю, чтобы однажды ты поплатился за все свои козни и злодеяния.

— О… Особенно меня радует пунктик про козни. Кстати, я в свою очередь могу обрадовать тебя. У твоего пребывания здесь имеется свой срок. Ты не заперта в стенах этого замка навечно. Я готов предложить тебе сделку.

— Сделку?

— Назовём это так. Сохраним иллюзию свободы выбора для тебя. Ты же так любишь тешить себя иллюзиями. На самом деле ты находишься здесь не только потому, что, посмеявшись, решила сбросить меня со счетов. До самого последнего момента я всё же надеялся на другой исход событий. Но фатум… Рок или судьба — называй это как угодно. В некой точке пространства совершенно случайно переплелись несколько нитей в один узелок. Ты, я и еще несколько лиц… Некоторые из них тебе даже известны.

— Ты говоришь загадками, словно ярмарочная цыганка, Максимилиан.

— Ты зовёшь меня то хромым дьяволом, то цепляешь ярлык цыганки. Одно прозвище ласковее другого. Но оставим в сторону бесполезный трёп.

Максимилиан резко остановился напротив камина и двинулся к столу. Эмилия забыла как дышать. Мгновение назад мужчина прихрамывал, подволакивая левую ногу, как и всегда, а сейчас вдруг двинулся в сторону плавно и без малейшего намека на физический изъян. Движения мужчины были плавными, но полными силы, таящейся внутри. Всего несколько шагов — и обманчивый покров оказался сдёрнут. Эмилия и раньше замечала, как порой в его движениях порой прорывалась животная грация и угроза. Но сейчас они развернулись во всю мощь, разлились по статному телу, расправили плечи и шею. Казалось бы изменения едва заметны, но ощущение такое, будто перед ней стоит новый человек. Не успела Эмилия проникнуться осознанием открывшегося, как мужчина шагнул к столу и, схватив нож, поднёс к своему лицу.

— Господи! — вырвалось у неё из уст, когда лезвие ножа легонько нырнуло под кожу.

— Спокойнее, Эмилия, я не собираюсь резать себя на лоскуты.

Максимилиан поддел тонкую полоску кожи со лба и сдёрнул её прочь, подошёл к изумлённой девушке, сжал её пальцы, заставляя провести по своему лицу. Кожа на лбу была гладкой и слегка липкой — от большого шрама не осталось и следа, уголок глаза больше не оттягивало вниз. На губах Максимилиана играла улыбка.

— Это всего лишь ширма, Эми. Что в первую очередь представлялось тебе при звучании фамилии Ровере? Хромой, угрюмый мужчина со шрамом? Остальные думают точно так же. Кажется, что это мелочи. Но если взять и немного подправить выражение лица, цвет волос, походку и осанку…

Мужчина довольно засмеялся. Через мгновение выражение его лица опять неуловимо изменилось — уголки рта опустились вниз, губы и глаза презрительно прищурились. А потом ещё и ещё…

— Не стоит смотреть так потрясенно. Говоря о ярмарочной гадалке, ты оказалась довольна близка к правде, подобравшись к ней с другой стороны.