«Концептуальное мышление абстрактно, то есть мысль или концепция полностью оторвана от реальности; она удалена от действительности и является (по выражению Кьеркегора) sub specie aeterni. Конкретное мышление, с другой стороны, мыслит объект, пока объект присутствует, и это, в строгом смысле слова, рефлексия или осознанность. Человек осознаёт то, что он делает или видит, пока он действительно делает (или видит) это. Это, разумеется, гораздо сложнее, чем мыслить абстракциями. Тем не менее, у такого способа есть неоспоримое преимущество: если думать (или быть осознанным) о чём-то, когда оно реально присутствует, то невозможно ошибиться, и человек находится в непосредственном контакте с реальностью; но при абстрактном мышлении есть все шансы на ошибку, поскольку, как я уже отмечал выше, концепции, которыми мы мыслим, являются составными, построенными из произвольного множества индивидуальных переживаний (книги, разговоры, прошлые наблюдения и т. д.)».

Абстрактное мышление возникает, когда мы сосредотачиваемся на содержании, сравниваем вещи и анализируем их во времени и пространстве. Мы делаем это постоянно: думаем о том, что будем есть, куда хотим пойти, как выбраться из неприятностей; спрашиваем, существует ли Бог, какова связь между нервами, мозгом и разумом; рассуждаем о политике и философии. Но конкретное мышление — это мышление о вещах, когда они присутствуют: тело, чувства, настроение и т. д. Только с помощью конкретного мышления мы можем начать постигать Дхамму правильным образом.

Поэтому такое конкретное мышление или осознанность не может быть чем-то, что мы активно выполняем. Если мы выполняем это, то движемся навстречу абстракции. Для Бханте осознанность — это просто “намечание работы, которую нужно сделать, но не её выполнение”.

«Когда возникает безвыходная ситуация, можно быть осознанным к ней. Можно отстраниться от переживания и посмотреть на него со стороны. Но также, что не менее важно, есть существо, вовлечённое в это переживание. Иными словами, здесь нет меня, отступающего от переживания там».

И как мы можем установить более прямую связь с опытом? Бханте Бодхесако долго обсуждал этот вопрос с Бханте Ньянадипой и пришёл к следующему: Бханте Ньянадипа подчёркивал, что эмоции должны быть пережиты. Их нельзя просто вообразить. Эмоции весьма обманчивы, и их нужно исследовать: Когда есть эмоция, что есть ещё в то же время? С каким условием связана она? Бханте сказал, что обычно это “обида”. А чем обусловлена эта обида? Она обусловлена самомнением (māna), гордыней (atimāna) и чувством неполноценности (omāna). Основной момент практики заключается в том, что необходимо осуществить правильную настройку ума, т. е. установить созерцание с конкретным мышлением. Тогда можно начать понимать, как элементы явлений находятся вне нашего контроля, как они соотносятся друг с другом, и начать видеть их природу как непостоянную (anicca), болезненную (dukkha) и бессамостную (anatta).

Бханте часто подчёркивал, что он не говорит, что такой подход к работе с эмоциями и настроением подходит всем; мы все должны найти свой собственный метод. Но есть понимание того, что нужно делать. Нужно прилагать усилия к очищению добродетели, пребывать в уединении, строжайше сохранять сдержанность, довольствоваться малым, поддерживать постоянную осознанность и вспоминать учения Будды. Других способов постижения Дхаммы не существует. Для этого требуется нечто большее, чем просто время от времени заниматься сидячей медитацией. Он не верил, что горожанин в среде многочисленных отвлечений может прийти к пониманию того, что должно быть реализовано. То же самое верно и для того, кто отвлечен общественной деятельностью или множеством мирских обязанностей. Человек должен полностью отдаться Дхамме.

Для Бханте читтанупассана была полезна не только для понимания Дхаммы; она также помогала ему излечиться от болезней. С устоявшимся умом можно увидеть, что в действительности болезнь не нуждается в хозяине, и можно оставить её исключительно телу. С освобождением от ненужного давления, связанного с попытками контролировать её, болезнь исчезает, и, в конце концов, благодаря силе ума, человек может быстро пойти на поправку. Эта практика похожа на ту, что описана в суттах. Например, в СН 46:14 мы узнаём, что установление осознанности, исследование феноменов и развитие других факторов могут фактически излечить человека от болезни.

Саматха

Будучи молодым монахом, Бханте Ньянадипа упорствовал в развитии глубокого спокойствия (samatha). Находясь в Бундале, он приложил большие усилия в этом направлении и сумел достичь чувства умиротворённости. Он попросил совета у Бханте Ньянасуманы, обладавшего высоким мастерством в саматхе, о том, как добиться устойчивого спокойствия ума, и получил от него наставления по ānāpānasati (осознанности к дыханию), которые помогли ему в определённой степени.

Но саманере Бодхесако Бханте посоветовал не слишком беспокоиться о развитии саматхи. Он сказал: «Это другое средство, и не всем практика саматхи подходит в качестве основной, разве что некоторым». Бханте с самого начала знал, что ему придётся использовать другой подход, который, как признавал Будда, необходим для некоторых людей.

Это замечание Бханте Бодхесако было сделано, когда Бханте Ньнадипа никак не мог одолеть анапанасати. Чуть позднее он познакомился с учением Аджана Ли — ученика Аджана Муна и мастера медитации из Тайланда. Главная особенность учения Аджана Ли связана с его обращением с дыханием во время медитации: он учил играть с дыханием и пробовать различные его виды, чтобы найти и обеспечить устойчивость ума. Аджан Ли учил, что медитирующий должен не просто следить за вдохами и выдохами, но и исследовать дыхательные энергии тела. Ведь дыхание — это не просто движение воздуха в лёгкие и наружу; оно связано с динамическими энергиями тела, и с этими энергиями можно играть с помощью дыхания, чтобы сделать медитацию более интересной. Суть в том, чтобы не пытаться успокоить ум — не нужно заставлять его быть неподвижным. Вместо этого нужно использовать здравый смысл, чтобы понять, как сделать так, чтобы ум захотел успокоиться. Такая модель медитации оказалась более благотворной для Бханте.

Впрочем, Бханте не считал анапанасати шестнадцатиступенчатой практикой, как это описано в комментаторской традиции, поскольку он не рассматривал её как линейное пошаговое руководство. Скорее он чувствовал, что так описаны шестнадцать возможных вариаций, которые можно различать во время вдоха и выдоха. Анапанасати была для Бханте практическим инструментом, который он использовал для рассмотрения дуккхи и выявления её происхождения.

Следует отметить, что Бханте также практиковал осознанность к телу с помощью йоги (особенно в стойке на голове), и он принял практику стояния на голове более тридцати минут в день. Он также обнаружил, что создание и удержание мысленного образа синего цвета успокаивает его ум, и использовал эту практику во время