Шрифт:
Закладка:
Дэвид: Я вырос в Бруклине, в районе Браунсвилл – Восточный Нью-Йорк. Я просто наблюдал за парнями на улицах. На самом деле я знал двух пацанов, которые всех пугали. Я называл их разносчиками страха. Они умели напугать вас, не произнося ни слова; просто тем, что происходило с ними, яростью, кипевшей внутри них. Такие люди считают, что мир им что-то должен или в чем-то им отказал.
Майкл: Мы тоже много говорили об этом – о том, что в «Сопрано» все чувствуют, что их так или иначе обделили или обманули. Эти конкретные парни, были ли они связаны с мафией? Были ли они бандитами?
Дэвид: Они ими стали. Один из парней стал мафиози.
Стив: Терри Уинтер говорил, и многие люди упоминали, что первое, на что натыкаешься в вашем образе, так это взгляд. Позвольте спросить, вы делали его сознательно или все происходило изнутри, от внутренней ярости? Вы когда-нибудь тренировались перед зеркалом?
Дэвид: Нет, никогда. Это было на 100 % внутреннее – я никогда не репетировал перед зеркалом. И на самом деле, когда на это указали, когда я начал слышать: «Глаза, глаза, глаза», то спросил: «О чем, блядь, они говорят?» Дэвид назвал их «огнями Мэнсона», что я, кстати, ненавидел. Терпеть не мог, когда меня сравнивали с этим парнем, и те двое с улицы, которых я знал, тоже бы от такого взбесились. Я имею в виду, у них было не настолько аномальное поведение, ну, знаете, гребаное насилие.
Майкл: Интересно. Итак, внутренняя ярость – откуда она взялась? Как вы создали ее для Ричи Априле?
Дэвид: Моя семья жила в трудных условиях. Мы были очень бедными, находились на социальном обеспечении. И я вернулся к этим чувствам, к ощущению себя «меньше, чем…». Когда к тебе домой приходят инспекторы из службы социального обеспечения и ты должен вежливо сидеть на диване. А они смотрят в твой ящик со льдом, чтобы убедиться, что там нет стейка или дорогой еды. Моя мать дрожала, когда инспекторы приходили в дом.
Стив: Я понимаю, о чем вы, приятель. Я рос так же, как вы. Это было унизительно. Особенно то, что ты знал, как другие дети, другие люди смотрят на тебя.
Дэвид: Точно. Уполномоченные. Я помню, как богатые люди с Лонг-Айленда возили меня в магазин за школьной одеждой. Это была акция благотворительной организации. Я ходил с ними и их детьми. Они брали меня с собой, и я стоял там и слушал, как их ребятки жалуются по поводу пиджаков, которые они хотят. И я говорил себе: «Боже, я был бы так благодарен, если бы мои мама и папа могли купить мне форму».
Стив: Что ни скажи о вашей игре, все будет мало. Вы снимались всего один сезон, но никто никогда не забудет этого персонажа. Вы знали, что будете только в одном сезоне? Знали? Вас предупредили об этом?
Дэвид: Нет. У меня была встреча с девушкой из HBO. Она сказала: «Знаете, у нас есть идея, чтобы Ричи Априле переехал в Филадельфию, у него есть банда в Фили, и каждые несколько серий он будет приезжать», и я подтвердил: «Эй, я в восторге». Но Дэвид сказал «нет» и был прав; я его уважаю. Слушайте, хочу ли я его придушить? Да, конечно, хочу [смеется], но понимаю его принципы и отношение к сериалу.
Одна из сценаристок, Робин Грин, написала эпизод, где меня убивают, и призналась: «Мне ужасно неудобно это делать, потому что нам нравится твое исполнение». Был ли это правильный выбор? Не знаю. Они продолжали еще четыре сезона, пять сезонов и неплохо справлялись без Ричи.
Стив: Вам было трудно смотреть сериал после того, как вы его покинули?
Дэвид: Да, очень, я не слишком хорошо к этому отнесся. Когда Дэвид позвонил мне, чтобы сказать – ну, он обычно так делает, – я спросил его: «Я получил отсрочку?» А он ответил: «Извините, Дэвид, отсрочки нет». И я поблагодарил: «Что ж, спасибо за работу. И, может быть, когда-нибудь мне доведется снова произнести написанные вами слова». Потом я положил трубку, посмотрел на телефон и сказал: «Да пошел ты!» И это осталось со мной. Я был очень расстроен тем, что меня сняли с сериала.
Стив: И когда вы смирились с отказом?
Дэвид: Вчера. Думаю, я решил эту проблему вчера. [Смеется.]
Итак, давайте перейдем к сериям. Это был потрясающий сезон – начиная с длинной кадровой нарезки, открывающей первый эпизод, «Парень заходит в кабинет психиатра».
– Стив
Майкл: Я думаю, что монтаж – это феноменальный способ показать ход времени, представить персонажей и ввести всех в курс дела. Песня «A Very Good Year» Фрэнка Синатры.
Стив: Фантастическая песня.
Майкл: Это был очень хороший год для сериала, с одной стороны, верно? Очень хороший год для персонажей и для нас как актеров.
Стив: Тони снова был боссом, у всех все было хорошо. Все вернулось на круги своя. Вы видите, что Эй-Джей повзрослел, он больше не пухлый малыш и заботится о своем внешнем виде. Нарезка начинается с того, что Ливия в больнице, а Тони раскладывает пасьянс в Bada Bing!. Поли Уолнатс там, Кармела готовит – вы видите, как она живет обычной жизнью. Джуниор в тюрьме. Поли занимается сексом со стриптизершей.
Майкл: Его прическа не рассыпается, даже когда он занимается сексом.
Стив: Они, наверное, спросили его: «Не могли бы вы снять рубашку?» или что-то в этом роде, и он, вероятно, ответил: «Нет». Я почти уверен, что он отказался. Он полностью одет.
Майкл: Возможно, потому, что он не хотел портить прическу.
Стив: Наверное, да.
Майкл: Нарезка действительно задает тон сезону – в ней чувствуется эпичность персонажей. Даже несмотря на то, что мы прожили с ними всего один сезон, возвращаясь вот так, мы чувствуем, что все стало масштабнее, чем в жизни, в смысле того, как успех сериала повлиял на отношение зрителей к персонажам. Монтаж действительно сделан фантастически.
Второй эпизод, как я уже сказал, включает мое великое появление. Многие не знают, что самым важным человеком в моей жизни в тот день была Джульетт Полкса, художник по костюмам. В тот же день Дэвид Чейз спас мою задницу. В буквальном смысле.
– Стив
