После дуэли было серьёзнейшее следствие. Приказ о нем был с самого верха и всё туда и ушло.

По этой причине мне ничего не удалось толком разузнать об этом темном деле когда я попытался это сделать, вернувшись в Россию после встречи с Белинским.

Но месяца два назад господину Бальзаминову удалось добыть рапорт одного из полицейских агентов, вероятно кого-то из офицерских денщиков, приставленных для присмотра за буйными гвардейцами.

В рапорте особо путнего ничего не было, кроме одной фразы произнесенной князем Андреем во время начавшейся ссоры с Белинским.

Это произошло во время очередной гвардейской пирушки и мой пьянейший в зю-зю родитель выкрикнул в лицо графу Белинскому, что какой-то особе лучше стать княгиней Новосильской чем графиней Таракановой. После этого граф выхватил шпагу и попытался тут же заколоть моего батюшку.

Ему это сделать не дали, но через несколько минут состоялась дуэль и мой родитель умудрился тяжело ранить графа.

В комнату, где они дрались, родитель в буквальном смысле заполз на корячках. Как он это сделал осталось загадкой, дрались они тет-а тет до смерти при закрытых дверях. Раненого графа князь Андрей добивать не стал, хотя по условиям дуэли, он должен был это сделать.

То, что граф остался жив и то, что родитель был пьян как фортепиян, наверное спасло его от неменуемого суда. Государь просто обомлел от того, как он в таком состоянии сумел ранить графа.

На мой взгляд князь Андрей сумел это сделать только благодаря своей «сквернейшей» привычке — ежедневным утренним фехтовальным спарингам. Накануне он занимался этим с двумя лучшими гвардейскими мастерами этого дела. Как чувствовал.

Белинского хотели тоже привлечь, но он с дамой, из-за которой они схватились, через день исчез.

Это всё, что удалось узнать господину Бальзаминову. Его попытки узнать что-либо еще были пресечены и ему пообещали место в какой-нибудь крепости за излишнее любопытство.

Скорее всего он действительно испугался, потому что папку эту представил мне с большой неохотой.

Я сразу же призвал Ивана Васильевича и в присутствии господина Бальзаминова распорядился обеспечить его охрану так, чтобы даже по приказу императора невозможно было бы арестовать нашего архивариуса.

А потом Иван Васильевич внимательнейшим образом изучил подробности этого дела.

— Алексей Андреевич, я думаю это проясняет всё дело. Допустим Белинский был императорским бастардом. У Павла Петровича любовниц было много и внебрачные дети были. Или он был внуком Петра Федоровича, что тоже возможно. По каким-то причинам о его существовании императорская фамилия не знала. И вот он с вашим батюшкой начинают соперничать из-за женщины. И под влиянием алкоголя, а выпито судя по всему было немало, граф Белинский хвалится своей тайной. И всё после этого становится понятным, — Иван Васильевич хотел продолжать развивать свою версию, но посмотрев на меня, не стал это делать.

Эта версия объясняла всё. После смерти жены у графа, а возможно что и параллельно, появилась другая женщина. Она была посвящена в его тайну и скорее всего родила кого-то.

Воспоминания о всяких самозванцах и связанных с ними пробемах в начале века были еще свежи и Белинский представлял опасность для императорской фамилии. И здесь множество вариантов. И все они правдоподобны.

— Иван Васильевич, мы можем что-нибудь узнать своими силами?

— Сложно сказать, Алексей Андреевич. Но надо пытаться, если это так, то продолжения обязательно будут.

Был ли Белинский тайным бастардом или самозванцем неизвестно, его поэтому и искали. Но ему удалось где-то хорошо спрятаться и он на многие годы почему-то затаился.

Скорее всего из-за своей жены. Но после её смерти граф решил выползти из своей норы. Судя по его «гостиничному» подвигу секисом он был очень озабочеи и вдобавок оказался еще и слаб в коленках перед слабой половиной человечества.

С момента отъезда из гостиницы до нашей встречи в лесу прошло несколько дней и он вполне мог при его озабоченности успеть найти себе следующую пассию.

Теперь понятно что и кого надо искать во Франции и дополнительно в Британии и Польше.

Я вызвал всех своих помощников, быстро объяснил им их уточненные задачи и они тут же уехали.

Денег на это дело я жалеть не буду и надеюсь, что мои миллионы откроют все тайные замки.

А пока мне самому надо лично пообщаться с их сиятельством бароном Людвигом Ивановичем фон Штиглицем. Он сейчас по сути единственный придворный банкир и все серьёзные финансовые дела императорская фамилия делает через него. А уж делишки я думаю тем более.

Неспроста его Николай Павлович уже успел возвести в потомственное баронское достоинство Российской империи и тут же перечислить в Санкт-Петербургское первостатейное купечество, а затем он получил два важные должности в министерстве финансов и пожалован орденом святой Анны 2-й степени. Для безродного еврея, российского подданного в первом поколении, тридцать лет назад приехавшего в Россию очень даже неплохо. Он конечно был сыном гамбургского купца, но сколько их таких приезжало из Европы, а таких высот достиг только один.

С бароном я уже несколько встречался, в том числе и в Нарве, а это его можно сказать вотчина. У нас взаимовыгодные деловые отношения, поэтому проблем с визитом к придворному банкиру нет никаких.

И пока я занимался со своими помощниками от барона приехал человек с ответом на мою просьбу принять, меня естественно ждут.

Поговорив пару минут о погоде и природе, я решил перейти к делу.

— Людвиг Иванович, у нас с вами уже несколько лет прочные взаимовыгодные деловые связи. Могу ли я рассчитывать на наше дальнейшее сотрудничество? — мой вопрос похоже несколько удивил господина придворного банкира.

— Алексей Андреевич, какие могут быть сомнения? Безусловно можете и даже в некоторых щепетильных вопросах, которые, я уверен, у вас возникли последние дни, — а вот теперь пришел черед мне удивляться. Такого прямого ответа на еще по сути незаданный вопрос я не ожидал.

Но господин банкир на этом не остановился и продолжил.

— Намеченная реорганизация Российской Американской Компании и фактический её переход под ваш контроль естественно не должен афишироваться и я готов помочь вам быстро и тихо провести эту сделку. Сумма на самом деле огромная и нет необходимости устраивать финансовые потрясения, поэтому повторюсь, я готов вам помочь сделать это быстро и тихо.

— Спасибо, Людвиг Иванович, ваше предложение решает массу моих проблем, я банально не успеваю в свои намеченные сроки, — фон Штиглиц с любезной улыбкой слегка наклонил голову. Один вопрос