с начала моей тренировки. Отца я так и не смогла догнать. Он всегда был на шаг впереди меня. Мало того, что я не могла его догнать, так каждый раз, когда я начинала лучше преодолевать все препятствия, отец чуть ускорялся и я опять нсчинала тренироваться поспевать за ним. Хотя прогресс был заметен. Раньше я прибегала запыхавшись и вспотев, а у папы даже дыхание не сбилось, то сейчас я могла еле слышать, что у него дыхание было чуть учащенным.

Одновременно с этим я начала свои тренировки по рукопашному бою. Начинались тренировки с растяжки всех мышц. Отец натренировал меня настолько, что я могла подпрыгнуть вверх и сесть на шпагат. Потом началось разучивание различных приёмов. Начали с изучения обычных прямых ударов. Потом пошли удары для быстрого выведения из строя противника. А затем удары, которые следует наносить противнику превосходящему тебя в размерах и в силе.

Для закрепления всех этих ударов, отец выступил моим соперником. Хотя, правильней будет сказать, что он выступил моей грушей для битья. Я наносила ему удары, а он либо уворачивался и следил за тем, как я восстанавливала равновесие. Либо блокировал мои удары. Правда иногда он тоже атаковал. Если он уворачивался от удара, а я не успевала восстановить равновесие, то он толкал меня. Если удар был недостаточно быстрым или у меня оказывалась брешь в обороне, то он ударял меня ребром ладони по голове. По началу меня очень нервировало то, что он толкал меня и ударял. Особенно тогда, когда я падала на землю от толчка или удар оказывался сильнее. А потом привыкла. Падать перестала, а на боль не обращала внимания.

Однако реальным боем эту тренировку назвать было невозможно. Да и тренировалась я сражаться только с гуманоидами. Все мои приемы были ничем, если бы я столкнулась с каким-нибудь большим хищником. С мелкими еще как-то выходило. Я просила, умоляла отца обучить меня технике боя на мечах, но он постоянно отказывался. Мне ничего не оставалось, как принять его слова. Но в глубине души у меня закралось небольшое подозрение. Я подумала, что для отказов есть какая-то причина. А узнать ее мне предстояло в ближайшее время. Такими были мои ощущения.

В противовес тренировкам с отцом, тренировки магии с мамой проходили значительно лучше и быстрее. Я уже знала все магические формулы, которые знала мама. Они могли быть чуть слабее ее заклинаний, но это и было ожидаемо. Это как если бы величайший маг вызвал бы на дуэль бога. Кроме заучивания формул я научилась их понимать. Это помогало предсказать применяемую магическую формулу соперником. А зная, чем атакует оппонент, можно придумать контрмеры.

Одновременно с пониманием формул, я научилась создавать свои заклинания. Так при объединении обычного ветра, различной мощности и любого земляного заклинания можно было получить пылевую бурю. Самая слабая могла скрыть меня, а самая сильная могла и значительный урон нанести. Мало того, что камень запускался со своей установленной скоростью, так его можно было ускорить в несколько раз при помощи ветра. Он становился быстрее, если с части его пути убрать воздух вообще. Правда потом случался хлопок, который не очень хорошо влиял на мои уши.

Моим соперником в боях выступала мама. А вот с ней мы проводили настоящие магические битвы. Для этого мама создала площадку под нашим домом. Стены были укреплены так, что снаружи не было слышно ни единого звука, а если применялось какое-то особо сильное заклинание, способное вызвать маленькое землетрясение, то стены поглощали всю энергию удара. Поэтому можно было разойтись по полной. Конечно, мама мне поддавалась, а то, если бы я вышла против нее, то это было бы избиение. Ее скорость активации магии занимала лишь доли секунды, я за такой скоростью не поспевала. Да и силу магического удара мама несколько снижала. И не смотря на всё это, я даже поцарапать ее не могла.

Такими были мои тренировки. В некоторые моменты мне очень хотелось сдаться. Тренировки становились настолько сложными, что я просто не поспевала за ними. Но потом мама заметила это и предложила давать мне в таких случаях больше времени на отдых. В такие дни я почти до полудня спала, а потом выходила на прогулку. Чаще всего я гуляла со своими друзьями, но не редкими бывали случаи, когда кто-то не мог присоединиться. Именно тогда я и догадалась, что Котаро тренировался рукопашному бою с моим отцом. Правда проследить за ними мне всё равно не удавалось. Несколько раз мы выбирались из города в лес. Устраивали там игры – прятки, догонялки. Я и Котаро были лидерами по победам. Но я знала, что подругам было обидно постоянно проигрывать, поэтому подговорила Котаро иногда поддаваться. Он без раздумий согласился. Так и проходили мои дни.

Одним погожим утром я проснулась раньше времени. Я невероятная соня и проспать до обеда, если меня не будить, для меня проще простого. Но я проснулась намного раньше. Даже раньше, чем начинается завтрак. Мама в это время его только готовит. Я попыталась опять заснуть, но ничего не получалось. Я лишь ворочалась с одного бока на другой. В конце концов я встала и оделась. После этого сходила в ванную и умылась. Можно было и помыться сразу, но сегодня была какая-то особая тренировка, со слов отца. Поэтому я только умылась и пошла в сторону кухни. Я подошла к лестнице, ведущей на первый этаж, где столкнулась отцом.

- Мизуки, - удивился он. – Ты уже проснулась?

- Как видишь.

- Что так рано? Тебе нездоровится? Или что-то волнует?

Он всегда начинал волноваться, когда дело касалось моего здоровья. Ведь именно он был ответственен за мое физическое развитие. Хоть я так и говорю, но мышц у меня не появилось. Я будто бы и не занималась эти три года. Хотя вот Котаро совсем иначе выглядел. Он жилистый и был несколько подкаченным. Даже стал несколько грубым, особенно его ладони. А я оставалась все такой же мягкой. Женственной, как говорила мама. Что-то я заговорилась.

- Нет, - ответила я папе. – Всё в порядке. Я просто в предвкушении необычной тренировки.

Отец задумался. Он внимательно посмотрел мне в глаза, а потом быстро пробежался взглядом по всему моему телу. Кивнул своим мыслям и заговорил.

- Хорошо, если так. Ты не молчи, если тебя что-то беспокоит. Мы же волнуемся. Особенно, когда тебе плохо, а ты даже не говоришь об этом.

Намек был на мою усталость он