Где-то там внутри становится неприятно от этого осознания. Не сказать, что я повернутый как некоторые собственники. Я в принципе не задумывался о том, кто трахал до и после меня моих девок. Какая собственно разница, учитывая, что мы живем здесь и сейчас. Да и никакая девушка не обязана быть целкой до встречи со своим выдуманным принцем, ибо физиологию никто не отменял, а к любви, нравственности и чести она никакого отношения не имеет. Однако собственник или нет, не столь важно, ибо оказалось, что мне просто неприятно. Очень неприятно осознавать, что Синичкина, возможно, уже через неделю после меня будет трахаться с кем-то другим. Вот, блин, сучка!

Вылетел из палатки как ошпаренный, дабы реально не открутить Синичкиной нос. Надо с этим что-то делать, нездоровые у меня какие-то мысли. Настроение из приподнятого быстро превращается в поганое. Сейчас бы херачить по груше — самое то.

Не оглядываясь по сторонам, иду в лес. Никогда у меня не было проблем с тем, чтобы отлить без проблем. Как-то и не задумываешься над этим процессом. Однако, когда-нибудь все случается впервые. Сейчас, смотря на то, как на мой член уставилась Мила, эта проблема все-таки наступила.

— А ничо вообще, что я тут как бы… ссу?

— Ничего, ничего, продолжай. Всегда хотела увидеть тебя голым, меня не смущает, что ты писаешь. Писай. Что естественно, то небезобразно.

Вот тут-то струя и прекратила быть мощной. Сходил называется в лес пописать. Валить надо было отсюда еще до ее очухивания. Никогда еще так быстро мое богатство не возвращалось в трусы.

— Ты же еще не дописал.

— Ты, блин, сейчас серьезно?! — взрываюсь я.

— Да. Извини, я не планировала тебе мешать. Егор, — хватает меня за руку. — Помнишь, ты обещал, что когда я вырасту, ты посмотришь на меня другими глазами. Я выросла. Мне через два месяца восемнадцать, — да, память у этой девчонки хорошая. Ну, собственно, не хрен было тогда звездеть, ибо маленькие девочки все же вырастают.

— Помню. Мил, у меня есть девушка, ты же не слепая. Я не переключусь на тебя, даже если у меня ее не будет. Просто потому что…, — твою мать, ну что сказать, чтобы выйти из этого леса… не изнасилованным? А судя по хватке на моей руке, у Милы реально не все в порядке с головой. А если брать вчерашний случай, эта ненормальная и себя грохнуть может. — Ты очень симпатичная, даже красивая девушка, но я не для тебя. И дело не в твоем возрасте. Пожалуйста, не обижайся. Переключись на других парней. Не циклись на мне. Окей?

— Не окей, — хватает мою руку и прикладывает всей пятерней к щеке.

— А тебя не смущает, что я трогал этими руками… Филиппа.

— Какого еще Филиппа? Который старинный певец? — ну точно больная на всю голову.

— Я трогал ими свой член.

— Ой, не смущает, конечно. Но возьми салфетки, — отпускает наконец-таки мое лицо и достает из джинсов упаковку влажных салфеток.

— Премного благодарен, — беру салфетки и резко делаю шаг в сторону, дабы наконец-то свалить, но не тут-то было, Мила шагает вровень со мной. — Прекращай, — со злостью кидаю использованные салфетки на землю, на что Мила поднимает их, устремляя на меня взгляд.

— Не надо мусорить. Поцелуй меня, пожалуйста. Умоляю. От тебя не убудет. Девушка твоя все равно об этом не узнает. Даже если я ей скажу, она мне все равно не поверит после вчерашнего. Поцелуй, пожалуйста. Ну хоть что-то от тебя останется на память.

— Я так-то умирать не планировал в ближайшие лет шестьдесят.

— Ну, Егор! Если не поцелуешь, клянусь, что как только ты уедешь со своей девкой, я утоплюсь в этом озере. И ты всю жизнь будешь чувствовать себя виноватым. А это — ой, как хреново.

— Если ты вздумала мной манипулировать и шантажировать меня, то ты не по адресу.

— Егор, — тянется ко мне на носочках, обхватив ладонями щеки. — Ну неужели я настолько ужасна и противна тебе, что ты не можешь меня просто поцеловать?

— Не ужасна и не противна, но если бы ты знала, что я вчера делал своими губами, то призадумалась бы.

— Что? — святая простота!

— Налаживал контакт с Марьиванной.

— Ты странный, Егор.

— Я? Ну это как сказать. Мил, хватит. Пойдем в палатки. Разные.

— Неужели я о многом прошу?! — супер, еще только слез мне не хватало!

На миг закрываю глаза и тут же ощущаю холодные губы Милы. Ай, ладно, похер. Сама отвалит без ответа. Однако, я ее недооценил, она и не думает отлипать, несмотря на то, что я безучастен. Аккуратно убираю ее руки со своего лица и отстраняюсь от нее.

— Ты сука, Юсупов, — слышу позади себя и резко оборачиваюсь. Ну вот что за херня?!

— Никогда не думал, что такое скажу, но это не то, что ты думаешь, — резко делаю шаг в сторону Лили.

— Почему это не то? Очень даже то, — вставляет свои пять копеек Мила.

— Рот закрой, — кидаю в ее сторону.

— Гондон, — чуть ли не сплевывает мне в лицо Синичкина. — Хотя нет, не так. Гондонище! — резкий разворот и ее задница уносится в весьма известном направлении.

Ну, сука! Чего ж так все через одно место. Разворачиваюсь к Миле. Улыбается, сука.

— Я тебе советую одуматься и понять, что ты делаешь. Можешь плохо закончить.

Через пару минут я оказываюсь возле палатки и наблюдаю за тем, как Лиля уже закрывает свой рюкзак.

— Давай поговорим, — пытаюсь затянуть ее в палатку, на что Синичкина со всей силы наступает мне на ногу. Хорошо хоть без каблуков. Несмотря на это, я все равно затаскиваю ее внутрь. Падаем вместе на матрас. — Я ее не целовал, она сама.

— Не виновата я, он сам пришел, — издевательским тоном произносит Лиля.

— Епрст, да! Только не он, а она. Я вообще пошел в лес, чтобы отлить, отбивался от нее минут пять. Она, между прочим, на мой член посягала. Я отбивался как мог.

— Ты вообще меня за дуру держишь?!

— Нет. Я серьезно.

— Ты целовался с ней десять секунд. Где ты там отбивался?!

— Ты что считала?

— Да!

— Тогда иди снова пересдавай ЕГЭ. Ты также видимо считаешь, как и определяешь синус числа пи. Писинус, твою мать.

— Да пошел ты на хрен. Что вообще можно было ожидать от такого как ты? Господи, какая я идиотка, — прикладывает руки к щекам.

— Лиль.

— Я бы тебя снова послала на хер и гордо ушла одна в лесок, а на трассе поймала бы какую-нибудь машину, но не буду рисковать своей жизнью из-за такого как ты, — брезгливо произносит Лиля, тыча пальцем мне в грудь.

— Из-за такого как я? Ты на себя-то смотрела? Из мухи раздуваешь слона, лишь бы навесить на меня очередную гадость. Самой-то не надоело, идеальная ты моя?

— Даю тебе десять минут, чтобы ты собрал свои вещи, а дальше потопал своими ногами к машине. Подвезешь меня в город, а потом наши пути с тобой разойдутся. Хочешь поехать обратно и трахать свою малолетку, которая тебе, кажется, и задницу полижет, да ради Бога. Сделаем вид, что между нами ничего не было, обычное недоразумение.