Евнухи с поклоном распахнули передо мной двери покоев. Свадебный паланкин ждал снаружи. Всё время боясь запнуться о подол в этих неуклюжих туфлях, я медленно подошла к раскрытой дверце паланкина, одной рукой подобрала юбку, а другой оперлась на предупредительно протянутую руку Усин. Забралась внутрь, осторожно развернулась и села на мягкое сиденье. Решётчатые дверцы захлопнулись, ячейки между планками были достаточно крупными, но их закрывали красные занавески, и я окончательно перестала видеть хоть что-нибудь из творящегося снаружи. Потом стоящий на земле паланкин дрогнул и поднялся вверх. И, чуть покачиваясь в такт шагам носильщиков, двинулся в путь из Восточного дворца ко дворцу Великого превосходства.

Ехать на руках у носильщиков оказалось удобнее, чем в карете — они шагали в ногу, и трясло куда меньше, чем в лишённых рессор здешних экипажах. Хотя во дворце и дорожки куда ровнее разбитых немощёных дорог империи. Какую часть пути мы уже проделали, оставалось только гадать, но дорога до свадебных покоев неумолимо сокращалась. Теперь уже не только руки дрожали и потели, но и во рту у меня пересохло, а внутри, где-то под ложечкой, туго скрутилась невидимая пружина. Я даже совсем не чувствовала холода, хотя погода и после прекращения снегопада отнюдь не баловала теплом. Когда меня впервые позвали к Тайрену, меня и вполовину так не трясло.

Потом паланкин остановился и опустился на землю. Дверцы распахнулись, на этот раз руку протянул евнух. Я оперлась на неё, выбралась наружу, и меня тут же окружили какие-то дамы. Если я и видела их когда-то, то сейчас, сквозь густую вуаль, да в таком состоянии, точно не смогла бы узнать. Теперь нужно было подняться по бесконечным ступеням на окружающую дворец Великого превосходства террасу и войти в двери, но не центральные, а сбоку. Внутри всё было красным-красно. Красные занавески, красный ковёр, покрытая красным кровать под красным пологом. На неё-то меня и усадили, после чего я ненадолго осталась одна. Никто не произнёс ни слова, и хорошо: если бы пришлось отвечать, голос мог бы меня подвести. Я опять благовоспитанно сложила руки на коленях и выпрямила спину, словно проглотив кол. А потом послышались шаги, и в комнату вошёл его величество в сопровождении господина Кана, держащего в руках поднос. Я сглотнула, а император уверенно пересёк помещение и сел на кровать рядом со мной. Перина под покрывалом ощутимо прогнулась под его весом. Повернувшись ко мне, Иочжун взялся за край фаты и одним движением откинул её мне на спину. Потом снял с поклоном поданного подноса чашу, сделал из неё глоток и протянул мне, не выпуская из рук. Я послушно отпила — это было настоящее красное виноградное вино. Император поставил чашу на поднос евнуха, тот попятился, выпрямился и вышел, оставляя нас наедине. Я взглянула в лицо новоявленного супруга и быстро опустила глаза.

— Ну-ну, — голос императора прозвучал чуть насмешливо, но мягко. — Не надо глядеть на меня так затравленно. Боишься?

— Да, ваше величество, — не стала отрицать я. Голос действительно прозвучал хрипло, и я прочистила горло.

— А не надо. Я тебя не съем.

Я выдавила улыбку и всё-таки посмотрела на него ещё раз. Император глядел на меня с такой же мягкой улыбкой, и мне невольно подумалось, что у него большой опыт общения с перепуганными девчонками, раздавленными оказанной им высочайшей честью.

— Ты хорошеешь, когда улыбаешься.

— Спасибо, ваше величество, — и как разглядел-то сквозь маску из пудры?

— Ты ведь не девица. Ты уже мать, и пару лет провела в гареме моего сына. А здесь, под этим, — он похлопал ладонью по вышитому на халате дракону, — точно такой же мужчина.

Ага, только тот другой мужчина был по меньшей мере вдвое моложе. Но сказать это вслух, разумеется, было немыслимо.

— С… его высочеством было как-то проще, — пробормотала я.

— Проще?

— Не было всей этой… торжественности, — я повела рукой в воздухе. — Я просто приходила к нему — и всё.

— Эта торжественность только на первый раз. А потом, коль скоро ты супруга — я буду посещать тебя, и всё, — император немного подумал и уточнил: — Иногда.

Дай бог, чтобы это случалось пореже.

Я никогда не забуду милости вашего величества.

— Тогда улыбнись.

Я послушно улыбнулась. И правда, что это я, словно не на свадьбе, а на похоронах.

— Хорошо. Я всё гадал, что мой сын нашёл в тебе. Должно быть, ты хорошо служила ему.

— Я старалась, ваше величество.

— Развлекала его рассказами о дальних странах? Я слышал, ты проехала через многие земли.

— Да, и это тоже, ваше величество. Его высочество с большим интересом расспрашивал меня о моей родине.

— Молодёжь любопытна… Кстати, как-то я зашёл к вам, и ты как раз рассказывала ему что-то смешное. Что-то про сводню.

— Это сказка о мудрой жене зодчего, — после короткого замешательства, которое понадобилось мне, чтобы вспомнить, о чём идёт речь, объяснила я. — Сводня там есть, но у неё далеко не главная роль.

— Тогда, может, расскажешь и мне? Я тоже не прочь повеселиться.

— Как пожелаете, ваше величество, — я глубоко вздохнула. — Когда-то давным-давно жил один зодчий, и строил он такие странные здания, что никто не хотел доверять ему постройку не то, что своего дома, а хотя бы сарая. И была у него жена, не только красавица, но и умница. И придумала эта умница, что если на родине никто не хочет иметь дела с её мужем, то ему надо попытать счастья в далёких краях. Ведь всем известно, что там всё не как у людей, так что хоть кому-нибудь странный дом да понравится…

— Приветствую её величество императрицу. Желаю её величеству процветания и благоденствия.

Признаться, я изрядно нервничала перед этой встречей. Императрица не может быть довольна новым браком своего супруга, который, очевидно, является для неё унижением. А в её возможностях испортить мне жизнь я не сомневалась. Но представление её величеству новой супруги было так же неизбежно, как и первая брачная ночь. Которая прошла… ну, скажем так, лучше, чем я боялась. Это нередко случается, что в нашем воображении всё выглядит куда страшнее, чем оказывается на самом деле. Император сделал верный ход, заставив меня рассказать забавную историю — к её концу я расслабилась и осмелела, а совместный смех всегда сближает. И удивить его величество мне тоже удалось — правда, не высокоумными рассуждениями, как Тайрена, а простой просьбой:

— Ваше величество…

— Да?

— Можно мне смыть всю эту пудру?

— Ты хочешь смыть пудру? Большинство