Щека Гомана дергалась. Его глаза влажно поблескивали.

— Вы скажите… скажите… вы мой отец?

Эккерт покачал головой.

— На все ваши вопросы вы получите ответ в Стокгольме. Я не могу вам ничего сказать… Поймите меня. Я хочу, чтобы вы знали: вас ожидает непростой путь. Если вы доставите пакет — вы заслужите не только мою благодарность, но и прощение отца. Я хочу напомнить вам: только человек по имени Рюдигер должен получить этот пакет. И только в отеле «Аврора». Идите…

Гоман стиснул его руку. Они постояли несколько секунд, и сын шагнул к двери. Обернулся.

— Моего сына зовут Андрей… Они живут в Райиикендорфе, он и жена… Эльза. Они… Я хотел бы… Она замечательная женщина…

Эккерт прикрыл веками глаза.

— Ты можешь не беспокоиться… С ними все будет хорошо. Иди! В дороге доверься Паулю. Он не так сердит, как тебе кажется. И слушай его во всем… Итак, помни: ты — Густав Кранке…

Они молча прошли через темный двор. Машина стояла у ворот. Эккерт дождался, пока Виталий усядется около Пауля, и сам открыл ворота. Машина мигнула подфарниками и тихо выкатилась на улицу…

Эккерт постоял несколько минут, дожидаясь, пока она свернет за угол, закрыл ворота и медленно стал подниматься по ступенькам крыльца. Зашел в дом, включил свет. Опустился в кресло. Боль, словно обручем, сжимала голову. Нашарил в кармане таблетки, глотнул две. Откинулся на спинку кресла… Сейчас машина мчится к выезду из города. Почти три часа они будут ехать… За это время может столько произойти… Кстати, который сейчас час? Тридцать восемь минут третьего… Через две минуты радиостанция абвера будет искать в эфире позывные Центра. Если бы знал полковник Остер, на чью волну настраиваются сейчас его радисты!.. Итак, сейчас будет передано сообщение о приезде в Стокгольм нового курьера о месте встречи и еще о многом, касающемся Виталия. Его будут ждать. Только бы ничего не случилось по дороге… Ему, Эккерту, больше всего сейчас кажется опасной дорога до Киля. Пауль вернется где-то в середине дня… До этого времени он ничего не будет знать… Ничего. Как это ужасно: ничего не знать, не иметь возможности противодействовать вероятным опасностям…

День решений

1

Что-то произошло за вчерашний день в министерстве. Эккерт почувствовал это сразу же, едва зашел в свой кабинет. В растерянном выражении лица Инги, в сумрачном взгляде адъютанта Геринга Гауптмана Стоковски, встреченного на лестнице, Эккерт видел след каких-то событий. Вчера, после бессонной ночи, он не поехал на работу. Позвонил Инге, сообщил, что болен.

— Да, господин советник… — ответила секретарша, и голос ее был обычным — вежливым. — Если вас будут спрашивать, я сообщу вам… Может быть, что-нибудь вам нужно?

— Нет, ничего… благодарю вас. — Эккерт положил телефонную трубку.

Пауль приехал в двенадцать часов дня. Зашел в спальню, снял фуражку, вытер со лба пот. По его лицу Эккерт видел, что все в порядке. Пауль придвинул к себе лист бумаги, быстро написал несколько фраз. Эккерт взял листок: «По-моему, все хорошо. В дороге не останавливали, проверка документов при посадке прошла нормально. Наблюдал за теплоходом, пока мог, — ничего подозрительного не заметил».

Эккерт облегченно вздохнул. Взял карандаш, приписал внизу листка: «Пиши донос в гестапо. Потом дашь почитать». Пауль вновь склонился над столом: «А может быть, не надо? Ведь ничего не было?» Эккерт покачал головой, и Пауль прочел очередную запись шефа: «Они тебе должны верить. Ты забываешь, что Небе сам подписывал документы. В случае чего, все подробности будут известны на Александерплатц. Если уже не известны».

Пауль покачал головой. Шеф играет с огнем. Есть ли смысл? Лицо Эккерта было строгим и спокойным.

Вечером Эккерт приказал Паулю увезти из дома рацию. Потом проверил текст доноса. Все было верно. Вздохнув, Эккерт разрешил отправить его. Пауль взял чемоданчик с рацией, письмо и уехал.

Поздно вечером Эккерт позвонил Инге и узнал, что на работе все спокойно, никто его не спрашивал. Но голос секретарши не понравился Эккерту. Инга явно волновалась. Эккерт сделал вид, что удовлетворен ее объяснениями, однако после разговора поднялся в библиотеку и сжег кое-что из бумаг.

Утром он прибыл в министерство ровно в десять. И вот, пройдя по коридорам и лестницам, а также глянув в лицо Инге, он понял: его подозрения не напрасны. Что-то здесь произошло. Но что?

Он открыл сейф. Папки на месте, закладки с заметками тоже. Только на внутренней стороне крышки полоска на слое пыли. Он в течение многих месяцев не стирал пыль на крышке: это никому не бросится в глаза, а для него — это важное доказательство, что в сейфе шарили чужие руки. Стол тоже открывали: сдвинут чуть в сторону конверт со швейцарскими марками.

Позвонил в приемную Геринга. Гауптман Стоковски откликнулся сразу же:

— Вас слушают…

— Господин рейхсминистр у себя, Вольф?

Гауптман вежливо поинтересовался:

— Позвольте спросить, с кем имею честь?

Эккерт назвал себя. Стоковски торопливо ответил:

— К сожалению, его нет, господин советник… И не будет в течение дня… Извините…

Эккерт вышел в коридор. Инга проводила его испуганным взглядом.

Недалеко от дверей приемной Эккерта стоял худощавый молодой офицер. Он разглядывал последний номер «Фелькишер беобахтер». Когда Эккерт медленно прошел мимо, офицер сложил газету и пошел за ним. В двух шагах от него офицер тихо окликнул:

— Господин советник…

Эккерт обернулся. Офицер откозырял:

— Обер-лейтенант Шульце-Бойзен из пятого отделения оперативного отдела. Мне нужно с вами поговорить, господин советник…

— Я вас слушаю…

Обер-лейтенант глянул по сторонам.

— Здесь не очень удобно… Но хорошо. В двух словах. Сегодня мой шеф полковник Шмид сообщил полковнику Гертсу, что из гестапо получено официальное уведомление, в котором говорится о желательности недопуска вас к бумагам государственной важности. Предполагают, что вы работаете на иностранную разведку. Полковник велел мне передать вам это в качестве платы за подобного рода услугу, которую вы ему оказали в свое время. Он выражает надежду, что вы сможете, зная все это, доказать рейхсмаршалу всю вздорность этого обвинения. Шмид говорил о каких-то фактах, которые приведены в уведомлении, но не назвал их…

Эккерт пожал руку обер-лейтенанта:

— Благодарю вас… Я думаю, что смогу убедить моих обвинителей в абсурдности их доводов… И еще поговорим о многом, господин обер-лейтенант… Я ведь сам хотел вас разыскать. О вас так отзывался ваш шеф, полковник Шмид, что я непременно желал бы с вами познакомиться.

Это была единственная встреча Эккерта с прославленным руководителем одной из крупных организаций германского сопротивления. Шульце-Бойзену