тоже. Это придало мне ещё больше сил. Я с трудом поднялась на ноги, воспоминания о жизни Пёрл чётко оформились в моей голове.

– Якорь Пёрл – это незаконченная повесть, страниц двадцать. Название – «Целеустремлённый скакунок».

Каждый призрак получил свой участок для поисков по карте, которую я нарисовала, когда искали ноты Фредерика. Участие приняли все, и дело пошло быстрее – привидения проходили сквозь стены, обшаривали подвал, прочёсывали потолочные панели. Через три дня мы нашли рукопись в жестяном контейнере в сквере около филармонии. Получив свой якорь, Пёрл Брэнсон уселась на балку под потолком и закончила повесть.

А потом она исчезла. Страницы готового произведения посыпались из-под потолка, трепеща, как птичьи крылья.

Генри отметил имя Пёрл галочкой в своей таблице:

– Один есть, осталось пятьдесят.

Целеустремлённый: готовый идти до конца. И это именно то, что я собиралась сделать. Пусть даже у наших призраков, наших первых призраков, не хватило смелости решиться на то же самое.

Глава 25

Всё стало расстраиваться, только когда мы проводили в иной мир троих призраков – Пёрл Брэнсон, Сью Хан (сердечный приступ), Регги Блэка (туберкулёз).

На неделе перед Днём благодарения мы должны были сдавать миссис Фаррити сочинение – подготовительную работу к обязательному экзамену в конце года.

Я совершенно о нём забыла.

Когда миссис Фаррити остановилась около моей парты с аккуратной стопкой сочинений в руках, я лишь бессмысленно уставилась на неё. Веки изнутри были шершавые, как наждачная бумага, и царапали мне глаза. Последние две недели выдались непростые. Я была рада, что меня хотя бы не рвёт в туалете или где-нибудь по пути к нему в школьном коридоре и вообще что я не сплю на ходу. Думала я только о том, как же нам помочь ещё сорока восьми призракам. Может, мы взвалили на себя непосильный груз? Может, мы с Генри сошли с ума, раз согласились на это?

А наши друзья-привидения – увидим ли мы их когда-нибудь? Я была измотана не только добровольной одержимостью; каждую ночь, после того как нонни засыпала, я долго сидела, держа Игоря на коленях, в окружении предметов для спиритического сеанса и шёпотом просила, умоляла Тилли, Джакса и мистера Уортингтона вернуться.

Но пока они не вняли моим просьбам.

Я смотрела на миссис Фаррити и растерянно моргала, думая о чём угодно, только не о сочинении.

Учительница лишь сказала:

– Задержись после урока, Оливия.

После звонка я побрела к учительскому столу, проводя рукой по спинкам стульев и надеясь, что выгляжу как обычно. На самом деле я с трудом держалась на ногах.

– Что-то забыла, Стеллателла? – прошептал Марк Эверетт, проходя мимо и толкая меня. – Или ты всё время рисуешь каракули? Идиотка.

От переутомления люди перестают контролировать себя, сдерживать свои порывы.

Вот почему я ударила Марка кулаком.

По крайней мере, попыталась.

В последнее мгновение перед тем, как мой кулак врезался в его тупую физиономию, Джоан схватила мою руку и удержала её. Я отпрянула назад и чуть не упала.

Марк со смехом выбежал из класса.

Я высвободила свою руку:

– Зачем ты меня остановила?

– Потому что он не достоин твоего гнева, – спокойно ответила Джоан, отбрасывая назад волосы. – Он ничтожество. И кстати, пожалуйста.

Она ушла, и я осталась один на один с миссис Фаррити, которая смотрела на меня так, словно собиралась препарировать взглядом.

– Я волнуюсь за тебя, Оливия, – проговорила она и поджала губы. – Ты всегда была рассеянной, но хотя бы выполняла домашние задания.

Я кивнула. Открывать рот было слишком трудно, учитывая, что мне хотелось упасть и не вставать. Или догнать Марка Эверетта и натравить на него привидений.

– Да. Понимаю. Просто я… занята.

Миссис Фаррити посмотрела на мои руки:

– Почему ты теперь всегда в перчатках?

– Нравится. Они защищают от микробов.

– А почему не снимаешь куртку в помещении?

Я пожала плечами:

– Так теперь модно.

Миссис Фаррити поправила стопку тетрадей, ровно положила карандаши, откашлялась и взглянула мне в лицо.

– Я слышала о неудачах оркестра, Оливия. Плохо дело, да?

– Сейчас у большинства людей дело плохо. Экономика и всё такое.

Тут миссис Фаррити встрепенулась, как будто кто-то хлопнул её по спине.

– Я знаю. И мне жаль, что это отражается на вас, ребята. Дети всегда страдают больше всех. – Она вздохнула и потёрла глаза. – Если ты сдашь сочинение до Дня благодарения, я только снижу балл за опоздание. Договорились?

– Да, хорошо, миссис Фаррити. Спасибо.

– И знай, Оливия, что ты всегда можешь обратиться за помощью к учителям.

Да уж, забавно было бы сесть напротив директора Купера и миссис Фаррити и рассказать им про хлопоты с призраками. Я представила их лица и не смогла сдержать усмешку, которая, видимо, обидела учительницу. Пробормотав извинения, я снова поблагодарила её и вышла.

На следующий день, вернувшись в концертный зал после работы в «Счастливом уголке», я попробовала сделать уборку. С тех пор как появились новые привидения, помещения за сценой совсем превратились в свинарник, потому что я тратила всё время на одержимость, поиски якорей и попытки заснуть. Но и сон не давал отдыха. Мне всё время снились события из жизни привидений, которым я помогла, словно их воспоминания неискоренимо впечатались мне в мозг.

Нонни наблюдала за тем, как я подметаю кухню.

– Ты такая унылая в последнее время, Омбралина, – прошептала она, качаясь в кресле и заплетая платки косичкой. – Мрачнее, чем обычно.

Я старалась не обращать внимания на пялящиеся на меня от двери глаза призраков, ждущих спасения.

– Не знаю, нонни. Я просто устала.

Нонни приставила ладони ко рту и прошептала:

– Это из-за привидений? Они тебе надоедают?

Да. Они поселились у меня в мозгу, в моих снах.

– Нет. Просто трудно учиться и работать. Я волнуюсь из-за денег.

– Я тоже. Я всегда волнуюсь. – Нонни скривила губы. – Я беспокоюсь о тебе каждую минуту, Омбралина, каждый день.

Я бросила веник и взяла нонни за руки. Они оказались холодными, как у призрака, я испугалась и стала растирать их, чтобы согреть.

– Не беспокойся за меня, нонни, ладно? Это тебя изнуряет.

– Ты достойна… – нонни огляделась и вытянула вперёд обмотанные шарфами дрожащие руки, – лучшего.

– Да. И ты тоже.

В тот вечер Маэстро ужинал где-то за городом с вероятными спонсорами оркестра. Войдя в его комнату, я стала шуровать там веником, роняя на пол стопки нот и груды мусора. Легче не стало.

Потом