Ответа не последовало.

— Лоррейн, — тишина. — Я сообщу Норре, что ты под домашним арестом, так что увильнуть не получится. У тебя есть время. Подумай над своим поведением.

Никакой реакции. За дверью было тихо — подозрительно тихо — но обиженная на весь свет графиня могла нарочно не издавать ни звука.

— К утру отойдет… наверное, — пробурчал граф себе под нос.

Он выпрямился, бросил на меня короткий взгляд и, кажется, только сейчас заметил свой камзол, накрывавший мои плечи. Потянулся было за ним, но в следующий момент передумал. И, наверное, так и ушел бы, ничего не забрав, если бы я сама не подалась вперед, протягивая темный форменный верх императорской службы безопасности.

На мгновение наши пальцы соприкоснулись на плотном воротнике-стойке.

— Спасибо, милорд, — пробормотала я, отводя взгляд и надеясь, что мастер над разумом не сумеет прочесть все то, что в эту секунду пронеслось в голове. И то, о чем я думала несколько минут назад — тоже.

— На случай, если мы больше не увидимся, мисс Вестерс, хорошей дороги.

— Прощайте, милорд.

Я так и не решилась поднять голову и лишь услышала, как хлопнула дверь, за которой, казалось, навсегда пропал из моей жизни лорд Коул Хенсли.

«Навсегда» — страшное слово. Думать об этом не хотелось, нo и не думать не получалось. Я не сомневалась, что граф сдержит слово. Не пройдет и пары дней, как меня здесь не будет — ни на Дворцовом острове, ни в жизни Лорри и ее брата.

Почти минуту я простояла без движения, вслушиваясь в удаляющиеся шаги лорда Хенсли. Стоило больших усилий оставаться на месте, когда так отчаянно хотелось броситься вслед за графом и умолять, чтобы все не заканчивалось вот так, простым и сухим «хорошей дороги» и пониманием, что мы никогда-никогда больше не увидимся.

Один долгий вечер изменил все. Разрушил привычную жизнь, лишив меня всего, что было мне дорого — работы, спокойной жизни, общения с Лоррейн. Удивительно, но только сейчас я с необыкновенной остротой осознала, насколько счастлива была в роли компаньонки юной графини Хенсли. И как легко оказалось это потерять…

Но я уже решила, что настала пора брать ответственность за собственные ошибки. Как бы ни было трудно и горько, я понимала, что так будет правильно. Хотя бы по отношению к себе самой.

Χватит.

Я робко постучала в дверь спальни. Уезжать, не простившись с Лорри — нет, я даже подумать о таком не могла.

Но все попытки достучаться до подруги потерпели неудачу. Внутри было тихо. Γрафиня упрямо молчала, засов был закрыт, а слова оставались без ответа.

В груди кольнула тоска, тяжелая, как предстоящая разлука. Я знала, что буду скучать — по ее смеху, по огню в изумрудных глазах, по шуткам и шалостям, по нашей дружбе, которая, пусть и не сразу, но стала для меня самым ценным сокровищем, наравне с мамиными украшениями, папиным кисетом и письмами Мэр. Даже непристойные фантазии Лорри обо мне и графе Хенсли казались сейчас милыми глупостями, которых будет так не хватать.

Но выбора не было. Оставалось лишь смириться и пойти собирать вещи.

Я клятвенно пообещала себе, что завтра в последний раз принесу Лорри ее любимое какао в надежде смягчить обиду графини. Постояла еще немного, вслушиваясь в тишину запертой спальни.

И махнула рукой.

* * *

Вещей у меня было немного. Три платья, несколько смен белья, пеньюар, учебник светских манер да сундучок с украшениями и письмами — вот и все нехитрое богатство, уместившееся в одном дорожном сундуке. Бальное платье, туфли и украшения Лорри я разложила на кровати вместе с запиской, в которой просила слуг вернуть вещи хозяйке. Маска Розы, выкраденная из Лавандовых покоев, осталась у лорда Хенсли, но я не жалела о пропаже. В конце концов…

Я замерла посреди каморки, едва не выронив из рук раскрытую шкатулку.

Кружевной маски с витиеватым приглашением в Дом Удовольствий не было.

Я была уверена, что видела ее, когда собиралась на бал. Прямо здесь — на подоконнике у неплотно притворенного окошка…

Сердце пропустило удар.

Не помня себя от ужаса, я подлетела к окну и высунулась почти по пояс. Худшие подозрения подтвердились — широкие створки прямо подо мной были распахнуты настежь. В ночном воздухе чувствовались остаточные следы воздушной магии. Серебристые искры блестели на задвижке окна, устремляясь ниже и ниже по каменной кладке стены…

Лорри.

Дальше смотреть не стала. Подхватила юбки и со всех ног бросилась вниз, надеясь, что еще не поздно предотвратить задуманную графиней безумную глупость.

— Лорри! Лорри!

Тишина.

Коса, освобожденная от шпилек, тяжелым жгутом хлестнула по спине. Скрипнул замок, протестуя напористой попытке взлома. Но осторожничать было некогда — лишь бы успеть.

Остановить, уберечь.

— Лорри!

Дверь с грохотом ударилась о стену.

В глаза бросилось смятое белое платье, раскрытый сундук, хлопающие на ветру шторы.

Поздно.

«У меня даже черное платье в сундуке припрятано, с разрезами — стыд-то какой, Эв! — до самого края подвязки», — вспыхнуло в голове неуместное воспоминание.

Я чуть не застонала от отчаяния.

Ох, Лорри, что же ты наделала!

До покоев графа Хенсли я не добежала — долетела, подгоняемая страхом за Лоррейн и отчаянной верой, что если кто и сможет помочь, то только он. И лишь у самых дверей вспомнила, что меньше часа назад страж увел главу императорской службы безопасности разбираться с каким-то сверхсрочным делом. Возможно, лорд Хенсли ещё был в Лавандовых комнатах — а может, успел уйти дальше, и только боги знали, где теперь его искать.

А у меня абсолютно, совершенно не было времени!

Проклятье!

Лорд Хенсли был прав, десять тысяч раз прав. Не нужно было ввязываться в опасные игры с лордом Голденом с самого начала. Εсли бы только я не нашла эту маску…

Взгляд упал на запястье, охваченное серебристой вязью магической татуировки. Пропуск в Ночной сад тускло пульсировал в полумраке.

Я нервно сглотнула.