Ления покачала головой:

– Думаю, вы знаете, что я тоже получила удовольствие.

Раина Видал улыбнулась:

– Конечно знаю. Но я также могу понять, что ты к этому не привыкла.

Ления пожала плечами. Ее немного беспокоило, что это очевидно. Она откинула назад волосы, упавшие на глаза.

– Когда я была рабыней, мне не приходилось выбирать партнеров.

Она твердо решила привыкнуть говорить о том, кем она была. Это было правдой, это составляло огромную часть того, кем она являлась сейчас, здесь, этой ночью. В этот, вероятно, поворотный момент своей жизни.

– А после? После того, как ты сбежала?

Она сбежала, убив человека, который ею владел. Ления решила, что нет необходимости это говорить.

– Такие встречи, добровольные, с мужчиной или с женщиной, нечасто случались в моей жизни.

– Понимаю. Но, может быть, они наконец войдут в твою жизнь.

– Может быть, – ответила Ления. Пальцы Раины Видал легонько скользили вдоль ее бедра, вверх, потом вниз, потом снова вверх.

Это было приятно и волнующе. Она не могла бы сказать, какое чувство преобладало.

– У двери я сказала только половину правды, – призналась Раина Видал. – Учения дают понять, что наша задача, и мужчин, и женщин, – иметь детей. Поэтому некоторые делают вывод, что…

– Если мы не можем зачать их, то это плохо?

– Да. Но я придерживаюсь мнения, находя ему некоторое подтверждение в писании, что не обязательно искать общества только мужчин или только женщин.

– Понимаю, – сказала Ления.

Раина Видал рассмеялась:

– Ты осторожна в своих мыслях.

– Да, – подтвердила Ления. – Это было необходимо.

Пауза.

– Прости. Конечно, это было необходимо. Для меня после смерти Эллиаса это было трудно по иным причинам. Меня считают трофеем – не меня саму, а то, чем я владею. Я не выйду больше замуж. Не отдам наше дело никакому мужчине. А это означает…

– Что так легче. И, возможно, приятнее.

– По крайней мере, столь же приятно. Я получала удовольствие, ощущая твой вкус и прикасаясь к тебе.

– Я… я… ну, это хорошо, – сказала Ления. Она почувствовала, что краснеет.

Снова молчание. Она понимала, что Раину Видал это забавляет.

Ления действительно не ожидала этого. Если в этом доме и была искательница ночных приключений, то она бы предположила, что это Тамир. Она видела взгляды, которые та бросала на Фолько д’Акорси.

– Думаю, сейчас бриллиант уже продан, – сказала Раина. – Я слышала, как Фолько позвал одного из своих людей.

– Вы подслушиваете по ночам?

– Можно услышать что-то интересное, когда у нас гости. Ты понимаешь, что, если они заключили договор, ты теперь очень обеспеченная женщина?

И еще одна ценная вещь на продажу, подумала Ления. Рука на ее бедре очень ее отвлекала.

– Мне придется научиться играть эту роль, – сказала она.

– Я предполагаю, что они договорились о цене где-то между двадцатью пятью и тридцатью тысячами сералей. – Голос донны Раины звучал прозаично, называя цифры, которые совершенно ошеломили бы Лению, если бы она задумалась над ними. – Патриарх мог бы заплатить больше, я думаю, или герцог Риччи в Мачере, но Фолько готов заплатить сразу, и он действительно хочет приобрести камень для своей жены. К слову, он вовсе не боится Катерины. Он просто очень ее любит.

– Это необычно в браке, – заметила Ления.

– Мой брак был таким же, – сказала Раина Видал тихо.

Ления этого не знала. Откуда ей было это знать?

– Но, – продолжала Раина, чья рука все еще скользила по бедру Лении, – у меня есть причина напомнить, что ты богатая женщина.

Ления повернулась на бок, взяла блуждающую руку в свою ладонь и удержала ее поверх покрывала – в том числе затем, чтобы она не продолжала своих блужданий.

– И какая же? – спросила она.

Быстрая понимающая улыбка.

– Фолько не скрывает, что ты произвела на него впечатление сегодня, с тем корсаром. И у него в команде действительно раньше была женщина.

– Понимаю, – сказала Ления.

– Нет, пока не понимаешь. Я хочу сказать, что, если ты и бен Натан партнеры, а это так, насколько я знаю, тебе нет необходимости после этой ночи идти на службу к кому бы то ни было. Ни к Фолько д’Акорси, ни к кому-то другому. И меньше всего тебе нужно принимать участие в здешних войнах.

– Батиара, какой бы она ни была, – мой дом, – сказала Ления. И подумала о том, что произнесла это впервые в жизни. Впервые сказала об этом вслух.

– И война каждую весну разоряет ее. Фолько опытный, умный человек. Но он командует армией, которая нападает на города, на сельские угодья и на деревни вокруг, и несет смерть.

– Я уже убивала людей, – сказала она.

– Я и не воображала, что сегодняшний корсар был у тебя первым.

– Только ашаритов, – сказала Ления, будто это служило оправданием или объяснением.

В каком-то смысле так оно и было.

Раина Видал посмотрела на нее. Она отобрала у Лении свою руку, села, затем встала при свете свечей, пухленькая и хорошенькая. Подобрала свою ночную сорочку и снова надела ее.

– Я тебя покину, – сказала она. – Это было приятно. Продолжу надеяться, что тебе тоже. Иногда наступают моменты, когда я испытываю такую потребность. Она бывает острой и неожиданной, эта потребность. Но послушай, я пытаюсь сказать нечто такое, что может оказаться важным.

– Я слушаю, – ответила Ления. Она села, покрывало соскользнуло, открыв верхнюю часть ее тела. Она обнаружила, что ее это не беспокоит.

– Я была бы счастлива пригласить тебя в свой дом, если ты ищешь такое место, где можно пожить, пока ты не привыкнешь к новым возможностям. То есть если ты решишь, что тебе не хочется больше торговать или быть пиратом.

– Корсаром, – инстинктивно поправила Ления. – С лицензией от халифа Альмассара. И только в отношении кораблей и городов Эспераньи.

На лице Раины отразилось нетерпение.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Ты можешь, конечно, решить – вы оба можете – купить новые суда, расширить дело. Но если ты захочешь некоторое время пожить в Батиаре, здесь у тебя есть дом. Ты можешь остаться здесь в качестве компаньонки. Хотя и твои навыки телохранителя были бы кстати. Этот день снова напомнил мне, что для киндатов нигде нет безопасного места.

– Спасибо, моя госпожа, – ответила Ления. – Я не знаю, что сказать. – Это была чистая правда.

– Ты и не обязана пока ничего говорить, – сказала Раина. – Слишком много новых фигур на игровом поле твоей жизни в данный момент.

– Я никогда не считала свою жизнь игровым полем, – возразила она.

Еще один нетерпеливый взгляд. Внезапно их стало слишком много.

– Госпожа, – сказала Ления, – мы живем в разных мирах. Да, мы обе изгнанницы, обе оплакиваем потери,