— Я ждала пока вы проснетесь, — улыбнулась Лиза ему, ловко разматывая его повязку на плече.

Павел не спускал с нее поглощающего любовного взора, то и дело, задерживаясь на ее полных ярких губах и вспоминая, какие они сладкие.

— Елизавета Андреевна, я хотел спросить вас, — вдруг тихо вымолвил Корнилов, чтобы его не услышали другие офицеры.

— Да?

У Павла на языке крутился вопрос, мучивший его уже двое суток. Он хотел спросить, правда ли то, что ему послышалось в бреду о том, что она любит его? Но он не мог спросить Лизу об этом прямо, опасаясь обидеть ее, а более того опасаясь услышать, что это вовсе не так. Не в силах сказать ей о своих думах, он только глухо спросил:

— Ваш брат не появлялся?

— Пока нет, — сказала она, снимая окровавленные бинты с его широкой груди.

— А вы сами? Еще не надумали вернуться в Петербург? — произнес он вдруг все так же тихо. Корнилов замер, боясь услышать ее ответ. И мучительно думая в этот момент, только о том, что пока он здесь в таком плачевном состоянии Лиза попросту сможет найти провожатых и уехать.

— Я думаю об этом. Я говорила с полковником Федором Васильевичем, — сказала Лиза, уже заканчивая перевязку. — Все ложитесь, — велела девушка.

— И что сказал Федор Васильевич? — напомнил ей Павел, едва упал на койку и, не спуская с ее прекрасного лица внимательного страстного взгляда. Лиза чуть наклонилась к нему и тихо прошептала:

— На днях два адъютанта в Петербург с донесением едут. Они могут взять меня с собой и сопроводить до столицы, — добавила она как-то безразлично.

— И когда вы едите? — упавшим голосом прохрипел Корнилов, ощущая, что ему не хватает воздуха.

— Пока я никуда не еду. В такое время, я не могу оставить вас. Вы ранены, я нужна вам. Пока вам не станет лучше, я буду рядом с вами…

Ощутив, что возрождается к жизни вновь от ее спасительных слов, Павел улыбнулся ей белозубой улыбкой и вдохновенно тихо прошептал, чтобы не слышали другие:

— Моя радость… если бы я знал, что вас можно удержать таким способом, давно бы подставился под пули.

— Что вы такое говорите? — опешила Лиза от его слов. Она сильнее наклонилась к нему и начала ласково гладить его по волосам. — Вы очень дороги мне, Павел Александрович.

Он увидел, как ее горящий взор прошелся по его лицу и остановился на его глазах. В следующий миг Лиза стремительно наклонилась к нему и приникла горячими упругими губами к его лбу. Вероятно, она хотела сделать это очень быстро, чтобы этого не заметили другие раненые, которых было около десятка в палатке. Но Корнилов, быстро среагировав, здоровой рукой обхватил ее плечи и головку и прижал девушку к себе. Чуть приподняв голову, он умело, страстным поцелуем приник к ее губам. Лиза попыталась выпрямиться, но Павел не дал ей, с силой удерживая ее у своих губ, и продолжая неистово целовать ее сладкий рот.

— Смотри-ка, видать Корнилов на поправку пошел, раз сестру щупает! — раздался громкий голос одного из офицеров и остальные дружно загоготали. Лиза, тут же, начала вырываться.

— Павел Александрович, пустите! — выпалила она, отталкивая Корнилова руками. Насилу вырвавшись из-под его тяжелой руки, она нервно пролепетала. — Что вы при всех то!

Она отошла от него на шаг и посмотрела на него с негодованием.

— Вы, Елизавета Андреевна, дорогая, мне такую же перевязку сделайте. Я уж точно лучше Корнилова умею целовать! — раздался позади нее новый голос. Лиза напряглась, ощущая, как ее щеки горят от стыда. Она медленно обернулась и провела холодным взглядом по нескольким офицерам, некоторые полусидели на койках и довольно ухмылялись. Окатив предостерегающим взором молодого штабс-ротмистра, который это сказал, Лиза коротко бросила:

— Я уже перевязывала вас сегодня, Самойлов. А завтра посмотрю на ваше поведение. Если будете себя вести неподобающе, пришлю к вам Авдотью Ивановну. Она уж перевяжет вас, как следует.

— Да уж, эта старая карга, точно тебя уморит Самойлов! — разом загоготали остальные офицеры, оценив шутку-отпор девушки. Лиза же, вновь окинув всех предостерегающим царственным взглядом, взяла тазик с грязными бинтами и выплыла из палатки под восхищенные взгляды публики. Едва она исчезала, как один из офицеров заметил:

— И чего это так повезло тебе Корнилов? Это же должно умудриться, случайно, где то в лесу на войне спасти такую кралю. Знал бы, где так повезет — весь лес бы обшарил со своими молодцами.

— Я думаю, Бибиков, уже достаточно плоских шуток, — холодно бросил Корнилов, приподнимаясь на руках и буравя предостерегающим взором сказавшего офицера. — Я не собираюсь терпеть выпадов в сторону Елизаветы Андреевны. Первый кто еще раз непозволительно будет говорить с нею, изведает моей сабли.

— Да она и без тебя Корнилов сумеет за себя постоять, — заметил серьезно Самойлов и добавил. — Позавчера так кипятком Юрковского окатила, — он кивком указал на усатого гусара, который спал рядом и громко храпел. — Что он враз забыл, где находятся ее юбки.

— Что это еще за история? — опешил Павел, побледнев. — Я, немедля, поговорю с Аристархом Ивановичем, нет, лучше с Федором Васильевичем, чтобы приструнил людей. И чтобы напомнил всем, что сестры неприкосновенны во время военного времени!

— Да ладно, не кипятись так, Корнилов, — усмехнувшись, заметил Самойлов. — Никто и не трогает твою ненаглядную Елизавету Андреевну. Один раз было то. Уж второй день у Юрковского кожа обожженная с руки сходит.

— И поделом ему, — буркнул Павел, обессилено упав на подушку и прикрыв глаза, ощущая, как его раны вновь заныли.

Лиза как раз проходила мимо палатки Павла, когда заметила, что из нее вышел подпоручик Никонов. Он, молча, кивнул ей в знак приветствия и, вскочив в седло, умчался галопом в сторону леса.

Прошло уже десять дней, с того дня как Корнилов получил ранение. Первые шесть дней пока Павел обитал в госпитале, Лиза лишь мельком видела его на перевязках. Первые дни ранения молодой человек постоянно лежал, ибо у него то и дело поднимался жар и были сильные головокружения. К исходу же недели, он почувствовал себя гораздо лучше и уже сидел на своей койке в больничной палатке, изнывая от скуки и не зная, чем себя занять.

На седьмой день, заявив доктору, что он вполне здоров, Корнилов перебрался в свою палатку и уже к вечеру ускакал со своими людьми обследовать окрестности Полоцка, выполняя поручение командования. Получив чин майора, как и обещал ему генерал Каховский, Павел, отныне, выполнял ряд новых обязанностей и имел под своим командованием четыре роты, в составе эскадрона. В тот день Лиза, зайдя на перевязку в офицерскую палатку, с удивлением узнала, что Корнилова уже отпустили из лазарета.

Утром следующего дня Павел появился в лазарете. Лиза в тот момент, занятая утренними процедурами с несколькими тяжело раненными солдатами носилась от палатки к полевой операционной и обратно, помогая доктору Ковалю. В какой-то момент она случайно наткнулась на Корнилова у одной из палаток и на его приветливое доброе утро и заискивающую белозубую улыбку, девушка лишь быстро ответила, что ей очень некогда и Аристарх Иванович послал ее за жгутами, так как, нынче, во время операции у больного неожиданно открылось сильное кровотечение. Павел помрачнел и понятливо кивнул. В удаляющуюся стройную спину девушки он лишь успел сказать, что зайдет к ней вечером после ужина. Лиза уже исчезла в палатке, не дослушав его фразу. Павел тяжело вздохнул и поплелся с опущенной головой седлать своего жеребца.