Шрифт:
Закладка:
Перед внутренним взором Хаджара пронеслись лица сестры, племянника, Эйнена, его сына, Доры, Париса…
Аркемейя…
Остановившись, Хаджар медленно повернулся к Таш.
— Когда я вернусь, — его слова звучали подобно мерным ударам военных барабанов. Так же тяжело и неотвратимо свидетельствуя о том, что прольется чья-то кровь. — мы сразимся вновь и на этот раз — не до первой крови.
— Буду ждать, — хищно улыбнулась Таш’Маган.
* * *
Вплоть до самой границы земель Красного Тумана принцесса драконов и Хаджар шли в абсолютной тишине. И только когда до деревьев с кровавыми кронами оставалась всего-ничего, Тенед внезапно произнесла.
— Я бы могла подумать, что ты хочешь сломать мне руку.
Хаджар, вынырнув из собственных мыслей, обратил внимание, что все это время сжимал запястье принцессы. Так сильно, что её слегка когтистые пальцы успели побледнеть.
— Простите, моя принцесса, — искренне извинился и поклонился Хаджар.
Тенед только тепло улыбнулась и отрицательно покачала головой. Она кинула быстрый взгляд на браслет Хаджара, а затем в её звездных глазах вновь промелькнула печаль.
— Не держи зла на Таш, мой герой, — прошептала Тенед. — Она не знает, что такое потеря родных — семья Маган уже давно не воевала. А последняя битва с Алым Фениксом, к счастью, не унесла никого из из числа.
Хаджар вгляделся в глаза принцесса. Говорят, что они — глаза, зеркала души. И это было действительно так. И не только для человека, но и для любого другого живого существа.
Глаза никогда не врут.
И поэтому, если не хочешь, чтобы твои мысли прочитали, никогда не смотри в глаза волшебнику или магу.
Хаджар никогда не слышал об Императрице драконов и не видел мать Тенед во время празднования Рубина и Дракона.
— Я слышала от Сина, — Хаджар этому не удивился. Видима та короткая заминка была предназначена, чтобы глава воинов дал принцессе короткий инструктаж. — что ты всю жизнь прожил среди людей.
— Это так, моя принцесса.
— Он, — Тенед кивнула на браслет, который Хаджар и не скрывал, хотя Чин’Аме настаивал на обратном. Может и глупость, но это было тем немногим, что Хаджар мог сделать для своего сына. — принадлежал человеческой женщине?
— Принадлежит, — поправил Хаджар. — и… это трудный вопрос, моя принцесса.
— Принадлежит, — повторила Тенед. В свете клонящегося к закату солнца её черты были еще прекраснее, чем прежде, но в то же время мягкими и нежными — как бутон не распустившегося цветка. — но я чувствую печаль на твоем сердце. Что случилось?
Она потянулась к браслету, но Хаджар одернул руку и спрятал её за полой свой простых одежд из холщавины.
— Слишком длинная история, принцесса, — чуть резче, чем хотел изначально, произнес Хаджар. — позвольте попросить венок и давайте отправляться в путь.
Наследница Рубинового Дворца вновь тепло улыбнулась, но в глазах её все так же затягивала в темный омут печаль. Очередное израненное сердце, скрывавшее за внешней добродетелью, открытостью и радушием, глубокую рану.
Хаджар достаточно видел подобных душ и судеб.
Ничем хорошим их путь никогда не заканчивался.
Но ему не было дело до драконьей принцессы.
Да, никакого.
Она лишь ступенька на пути к Седьмому Небу и не более.
Не более…
— Прими венок из рук моих, славный герой и, прошу, проведи до Рубиновых Гор, дабы я могла подтвердить мир между нашими странами, — и принцесса протянула Хаджару скорее не венок, а корону. Простую, свитую из нескольких золотых прутьев с вплетенными в них драгоценными камнями — рубинами, как можно было догадаться.
Хаджар принял её из рук принцессы и надел на голову, ощутив при этом… ровным счетом ничего.
Он был из тех, кто никогда не стремился к власти.
Глава 1225
Как можно представить себе ночь в лесу, где над головой сомкнули тесные объятья кровавые кроны. Где ступаешь в абсолютной тишине по тропе, петляющей среди мха и травы, окрашенных багрянцем. Где нет ни вскрика редкой птицы, которую бесшумно ступающий хищник спугнул с ветки и та, своим криком, пробудит, на пару секунд, весь лес, который вновь затихнет в ожидании начинающей охоты.
Здесь ничего этого не было.
Здесь вообще — ничего не было.
Нет, взгляд цеплялся за стволы деревьев, в отличии от крон и травы имевших самый привычный окрас и оттенок. Но… на обнаженных кустах не видно ни единого листочка. Опытный следопыт, коим считал себя Хаджар, оказался не способен обнаружить даже самого распространенного лесного следа — не человеческого, конечно, а кроличьего.
И не потому, что они сильно плодились, просто их маршруты миграции занимали самые обширные территории.
А если не было кроликов, то и лис и волков не сыскать. Ни рыси, ни горной пумы. Медведь здесь не проходил в поисках дикого меда или надломленной березы, источавшей сладковатый аромат сока.
Лось не проходил в поисках не растущих здесь грибов. А олень не щипал кровавой, острой на вид травы.
Хаджар, и державшаяся за его локоть прекрасная принцесса Тенед шли, как и сказал Син, по тропе белого солнца. Причем — самом прямом смысле этого выражения.
Солнце, которое уже давно должно было скрыться за западным горизонтом, светило в лицо идущим. Вот только оно было не привычно золотого или оранжевого цвета, а нежно белого. Как снег или только-только отполированное серебро, которое еще не держали в руках.
И так получалось, что свет этого мистичного объекта отражался от глади единственного ручья, который протекал через все эти безжизненные нелюдимые земли. Да и тот, из-за какой-то странной магии, которую нельзя было ощутить ни в Реке Мира, ни при помощи истинного слова, бежал под коркой прозрачной слюды, чем-то напоминающей лед.
— Как так случилось, Хаджар, что ты еще совсем юн, но твои волосы уже покрыты сединой? — вдруг спросила принцесса Тенед.
Некогда чернее вороньего крыла, сплетенные в длинную косу, теперь за спиной Хаджара качался наскоро и неумело обрезанный седой хвост, стянутый волшебной синей шелковой
