Шрифт:
Закладка:
— Перераспределение плотности эфира, — понял я.
— Именно. Аномальные зоны на месте ритуалов и битв волшебников. Места, где эфир поглощается какой-либо функционирующей частью заклинания, от чего там на постоянной основе искажены законы природы и мира. Невидимая смерть в воздухе, либо вечно пылающий огонь, снег, растения с кислотой вместо сока, чудовища и нежить. Вы живете в счастливом мире, где подобного не осталось. Можешь за это поблагодарить меня.
— Метеориты? — озарило меня.
— Догадливый, — Шебадд Меритт скупо улыбнулся, — Я опускал метеориты на… скажем так, «подушке» из определенным образом структурированного эфира. Железный камешек опускается, от него расходится круговая волна, дестабилизирующая любые рукотворные заклинания в радиусе до четырех сотен километров. Так планета и была очищена… правда, как вижу, история сохранила лишь моё «хобби», а не его последствия.
— То есть, суммируя сказанное тобой, развитие магии неминуемо приведет к повторному «загрязнению» планеты, — подытожил я.
— Так оно и есть, — развел руками призрак, — Далеко не все заклинания оставляют за собой устойчивый и искажающий эфир след, но ты уже должен понять. Если дать магам волю, всё повторится. А потом еще и еще раз. Ваша миазма от производств и области, ей загрязненные, покажутся смешной шуткой по сравнению с зонами-источниками смерти, болезней и мутантов.
Фактически, Шебадд Меритт только что признался мне, что цивилизация существует лишь благодаря ему. В архивах Эмберхартов содержались описания остаточных явлений от магических манипуляций, как и то, что эти остатки «подсасывают» эфир, запитывая себя сами, а заодно выдавая непредсказуемые и вредные эффекты, так что я лишь получил недостающий кусок паззла. Величайший тиран был величайшим спасителем, и… собирался стать им вновь.
— Твоя последняя жизнь. Ты её помнишь?
— Немного, — признался я, — Воспоминания сильно затуманены.
— Расскажи мне.
Все еще находясь в ошеломлении от новостей, я начал не спеша рассказывать о том, что помнил. Демократия, гласность, перестройка. Самолеты, интернет, социальное неравенство, постепенное отмирание религий и традиций. Компьютерные игры и кабельное телевидение. Мода на вегетарианство, восход меньшинств, беспорядки с чернокожими в Америке. Первая Мировая, Вторая Мировая…
Слова лились почти без участия сознания. Шебадд Меритт. Я… не знал, как к нему относиться. Он стоял передо мной, внимательно слушая и не задавая вопросов. Надменный, категоричный, предельно уверенный в себе. Каким-то образом я распознавал, что ко мне он относится не как к подчиненному. Партнеру? Вряд ли. Равному? Смотря в чем мы с ним равны. В его словах не было приказа, лишь слабый намек на просьбу. Наверное, он вообще не умеет просить.
— Нет эфира, значит, нет подобных мне, — наконец, задумчиво проговорил призрак, — Нет тех, кто может диктовать всему человечеству. Ваши земные правители, что могли бы оспорить это предложение? Не совсем то. Они продукт своего времени и среды. Общества. Такие же люди. Кровоточат, болеют, умирают. Ход развития той цивилизации можно назвать правильным, свободным. Малолетний пастух не пробудит в себе силы на смертное проклятие целой деревни. Телокрад во время Бури не заберет тело единственного потомка. Никаких хабитатов. И всё это лишь ценой энергетического дефицита, что служит одним из стимулов прогресса.
— Прогресс, знаешь ли, не абсолютное благо, — счел нужным заметить я Узурпатору Эфира, — Искусственно созданные вирусы, боевые отравляющие вещества, информационные технологии, превращающие человека в одержимого потребительским безумием…
— Сложности есть всегда, — отрезал призрак мага, — Надеюсь, ты не собираешься убедить меня в том, что эфир и то, что он с собой несет — благо? Ты можешь сравнивать, так сравнивай!
— Во-первых, я не всемогущий маг, — огрызнулся я, — Во-вторых, там я был простым смертным, ничем не отличаясь от миллиардов трудяг, а здесь я занимаю совсем другое место! У меня не было времени проникнуться чувствами и страхами простых людей. Но, если мы говорим о бытие среднестатистического жителя, то, разумеется, мир без эфира лучше. В моем старом мире даже житель отсталой деревни имел развлечений и возможностей к развитию куда больше местных императоров!
— А еще он, этот твой крестьянин, мог не бояться Бурь. Магов, колдунов, Иных, знать, богов, — методично перечислил призрак мага, — Не боялся, что его зарежет за корку хлеба беглый телокрад или…
— Тебе не нужно меня убеждать! — отрезал я, — Предпочту, чтобы мои дети жили в мире, не грозящем развалиться на части от малейшего чиха. Уже понятно, что созданная тобой система страха перед волшебством и прогрессом — это единственное, почему этот мир еще кое-как держится!
— А зачем ты тогда пришёл? — в голосе Шебадда промелькнула тень недоумения, — Твои дела еще не закончены.
Всё-таки, он меня… бесит. Особенно своей правотой, особенно потому, что я Эмберхарт. Тот, кому в голову тщательно вдалбливали придерживаться буквы и духа договоров. Мы условились с призраком, что я вернусь к нему, решив свои семейные дела, с развязанными руками. То есть, пленив Роберта для передачи Октопулусу. Было? Было.
Но кое-что произошло.
— Это твоих рук дело? — показал я призраку мятую газету, на передовице которой крупными черными буквами кричало: «НЕИЗВЕСТНАЯЭПИДЕМИЯ В КИТАЕ! МИЛЛИОНЫ ЖЕРТВ УЖЕ СЕГОДНЯ!»
Кое-что я о Китае ранее не знал. Мелочи, к примеру, как там устроена жизнь и быт простых людей. Как оказалось, в наиболее густонаселенных зонах существует нечто вроде электричек моего прошлого мира — регулярно ходящие пассажирские поезда на эфирном приводе, доставляющие рабочих из их поселков и городов к местам труда и обратно. Быстро, часто, регулярно. Эти же пассажирские поезда дальнего следования связывали между собой всю Поднебесную империю, пользуясь невероятной популярностью. Частного и общественного транспорта другого рода у китайцев не было, они вообще никогда не были сильны в технологиях, зато умудрились даже свои «мегаполисы» пронизать сетями мини-поездов.
Искусственное бешенство, каким-то образом попавшее в Пекин из Рубцовска, распространялось по огромной стране как пожар с помощью этих
