хозяина, и холопа, и крепостного можно было купить, продать, насильно женить или выдать замуж. И того, и другого можно было подвергнуть телесному наказанию. Но есть все-таки и различие: крепостные крестьяне, несмотря на свое низкое положение, считались подданными Империи – их нельзя было убить. Конечно, на самом деле убийства случались. Большой общественный резонанс вызвало дело известной Салтычихи – Дарьи Николаевны Салтыковой, истязавшей и замучившей до смерти несколько десятков крепостных крестьян. Однако Салтычиха в конце концов была подвергнута суду и провела в тюрьме весь остаток жизни, тридцать три года. Древнерусский владелец холопа мог убить его на совершенно законных основаниях. Правда, убить можно было только своего холопа. Чужого убивать было нельзя, но не потому, что это было убийство, а потому, что это была «порча чужого имущества». За это по закону следовала расплата. Но не вира, которой наказывались убийства, а продажа – штраф за имущественные преступления. Так и современный человек имеет право разбить только свой телевизор. Но не потому, что это убийство телевизора, а потому, что портить чужое имущество нельзя.

Как можно было стать холопом? Прежде всего, точно так же как князем, – холопом можно было родиться. Если родители – холопы, то иных перспектив, кроме рабских, человек не имел. Но были и другие пути. Русская правда предусматривает процедуру самопродажи. Она требовала совершения при свидетелях. Для чего человек мог продать себя? Нашему современнику трудно бывает понять, в чем заключалась, так сказать, «хозяйственная целесообразность» такой сделки, ведь холоп со всем своим имуществом поступал в распоряжение хозяина, т. е. полученные за продажу своей свободы средства так или иначе снова оказывались у «покупателя». Одна из основных причин, прочно забытых и поэтому не учитываемых людьми современного потребительского общества, – это голод. Голод, который становился угрозой жизни человека и его семьи. Когда альтернатива: голодная смерть или свобода – вставала перед человеком со всей серьезностью, самопродажа в холопы становилась реальной возможностью спастись. Хозяин, как было сказано, мог убить холопа. Но случалось это не чаще, чем разбитие владельцем своего телевизора. Право такое было, но холопы был ценным имуществом, и поэтому губить его не имело никакого смысла. Напротив, для пользы дела хозяин снабжал холопа необходимым минимумом, ведь от него нужна была работа.

Рабское состояние могло приобретаться через брак с рабой или холопом. Или быть «обязательным дополнением» к некоторым должностям: тиуна и ключника.

Иногда низведение до положения раба было формой социальной санкции за проступки и преступления. В холопы можно было попасть за долги. Причем процедура похолопления в этом случае была тоже весьма детально прописана в Русской правде: «54. Если какой-нибудь купец потерпит кораблекрушение. Если какой-нибудь купец, отправившись куда-либо с чужими деньгами, потерпит кораблекрушение, или нападут на него, или от огня пострадает, то не творить над ним насилия, не продавать его; но если он станет погодно выплачивать долг, то пусть так и платит, ибо эта погуба от Бога, а он не виноват; если же он пропьется или пробьется об заклад <проспорит>, или по неразумению повредит чужой товар, то пусть будет так, как захотят те, чей это товар: будут ли ждать, пока он выплатит, это их право, продадут ли его, это их право»[73].

Более легкой формой зависимости было закупничество. Закуп – это человек, который взял ссуду («купу») и обязан ее отработать. Если долг отработан, человек снова становится свободным. А если нет – ему открывается дорожка в холопы. В Русской правде закупам посвящено много статей. Не потому, что их самих было много, а потому что с ними было больше всего проблем. Община их защитить уже не могла – они выпадали из общинного мира и включались в орбиту господского хозяйства. С их проблемами приходилось разбираться княжеской администрации. А проблем было много. По закону закуп, попытавшийся сбежать, не отработав долга, превращался в холопа. Эта норма подталкивала хозяина к тому, чтобы тем или иным способом провоцировать закупа на побег. Русская правда рассматривает массу связанных с этим казусов. Что делать, если хозяин бьет закупа? Тут полагалось разобраться: за дело ли бьет или «не смысля пьян»? Если за дело – то можно, если в пьяном угаре – закуп получал свободу. Что делать, если закуп сделал попытку бегства, а когда его поймали, принялся уверять, что всего лишь побежал жаловаться князю на несправедливость хозяина? Тут важно было дознаться – предупредил ли закуп о своем намерении жаловаться заранее? Если о намерении жаловаться объявлено не было – закуп считался беглецом и превращался в холопа.

Была статья, которую современные историки поняли не сразу: «57. О закупе же. Аже у господина ролеиныи закупъ, а погубить воискии конь, то не платити ему; но еже далъ ему господинъ плугь и борону, от него же купу емлеть, то то погубивше платити; аже ли господинъ его отслеть на свое орудье, а погибнеть без него, то того ему не платити»[74]. Недоумение вызывало слово «воиский», которое читали как «воинский». Воображению рисовалась такая картина: несчастный закуп, желая отомстить хозяину, пробирается в его конюшню, и губит его боевого коня. Тут виделось и проявление классовой борьбы, и чуть ли не сюжет для авантюрного романа. Дело оказалось и проще, и сложнее одновременно. Конь – не воинский, конь – (с)воиский, т. е. свой. Закуп освобождался от ответственности в случае гибели своего коня! На первый взгляд, это странно. Если конь принадлежит закупу, при чем тут хозяин и вообще – кто бы то ни было еще? Оказалось – хозяину дело есть. Он ведь нанимал человека с конем, единую трудовую единицу о двух головах. А теперь – человек без коня. Без коня землепашец работать не может, значит, трудовую единицу уже не составляет. Велик соблазн у сильного слабого за это наказать. Но тут законотворец выступает с гуманистических позиций: у бедолаги-закупа и так горе – конь-кормилец погиб. А тут еще хозяин со своими претензиями. Закон ограждает закупа от штрафа в этом случае.

Загадочная категория – смерды. Твердо можно сказать о них только то, что это неполноправная категория. Кроме того, с большой долей вероятности можно утверждать, что это категория сельского населения. Но в чем заключалось их неполноправие, каковы были источники формирования этой группы – четкого понимания у исследователей нет. В Русской правде есть статьи, назначающие штрафы за убийство разных категорий населения. По этим статьям можно представить социальную стратификацию. О смердах говорится в статье, которая по современному счету значится под номером 26: «А въ смерде и въ холопе