Шрифт:
Закладка:
– Куда их, Евгенич? – поинтересовался Юрик, который не без оснований считал себя героем дня.
– Если расстрелять, придётся хоронить. А земля сейчас мёрзлая. Просто отпускать – нельзя. О! У нас же менты есть! Галкин!
– Я!
– С Вами приятно работать. Скажите, что в Вашем департаменте делают с мокрыми участниками массовых беспорядков?
– Определить их куда-нибудь нужно для начала. Насколько я понимаю, они не последние на сегодня.
– Правильно понимаете, полковник.
– Тут школа рядом, у неё спортзал есть. Давайте туда для начала, а я пока подумаю, что с остальными делать.
– Забирайте тогда своих и охраняйте от этих уродов общественный порядок. Военные вам помогут их отконвоировать.
36.
Военный совет постановил, что в первую очередь нужно взять под контроль прилегающие к площади Согласия кварталы. Утром Стóлица проснулась взятой одним полком. Поскольку майдан был ограничен самой площадью и стоящими вокруг зданиями, было принято решение просто не выпускать никого за оцепление.
Пока страна, уткнувшись в экраны, переваривала произошедшее, с нами связались из американского посольства. Посол хотел аудиенции. Я попросил подобрать в здании помещение из двух сообщающихся комнат, из одной убрать всю мебель и повесить на стену телевизор, а во второй поставить два кресла и журнальный столик.
Несколько взъерошенная после бессонной ночи Жанна, сжав двумя руками большую чашку с кофе, порекомендовала мне не забывать, кто мы, откуда и главное – что на лыжах. Я повернулся к руководителю моей администрации и уточнил: «Егорыч, «Мартель»?» Он кивнул и вышел.
Посольские машины подъехали прямо на наше поле боя, где, весело помахивая стволами, стояли два БТРа. Во двор въехал только автомобиль посла. Из него вышел он сам и сопровождающий. Ещё один вбежал в калитку. Их проводили в подготовленную комнату. Там ждали мы с Егорычем.
Когда гости вошли, мы с послом обменялись рукопожатием, которое тут же зафиксировала на камеру выскочившая из смежной комнаты Лариса в джинсиках.
Посол выразил сожаление, что до сих пор не мог поздравить меня лично, и поинтересовался самочувствием. Я посетовал на то, что из-за всех этих событий не могу обеспечить достойный приём столь уважаемым людям. Когда формальности были соблюдены, представитель супердержавы поинтересовался:
– И тшто будем делать, господин пrезидент?
– Вы? Для начала Вы перестанете вести себя так, как будто Вы здесь главный. Я понимаю, что наш язык для Вас не родной, поэтому некоторые семантические нюансы… да, есть нюансы… Вам недоступны. Если же Вас интересует, что будем делать мы, то мы уже делаем. Я же обещал Вам учиться у стран с демократическими традициями. Вот мы и учимся, – я щёлкнул пальцами и включился телевизор, на экране которого БТРы Жигарина, облепленные вооружёнными бойцами, медленно вползали на площадь Согласия. Каждый из них сопровождала пожарная машина, – видите ли, господин посол, наше законодательство не требует, чтобы представители властей зачитывали преступникам их права, но мы же учимся, поэтому, когда площадь оцепили, тем, кто на ней находился, было предложено лечь на землю и сложить руки за головой. Если сейчас кто-то будет сопротивляться, ему будет очень больно.
На экране люди выскакивали из палаток и, судя по всему, что-то кричали. Водомёты начали работать практически одновременно. Палатки со всем, что в них находилось, снесло моментально. Медленно свалилось на спину пианино.
– Коммунальные службы демонтируют незаконно установленные малые архитектурные формы, – прокомментировал я происходящее.
– Но это же пrоизвол!
– Повторяю, мы учимся. Я два дня знакомился с тем, как в демократических странах борются с массовыми беспорядками. Конспектировал. Не хотите же Вы сказать, что я зря потратил время?
– Но Вы же не можете…
– Как видите, могу. А ещё я могу объявить персонами нон грата всех представителей иностранных посольств, которые встречались с преступниками, участвовавшими в массовых беспорядках на площади Согласия. Ещё я могу предложить Вам пройти со мной в соседнюю комнату и поговорить. Ваш уровень владения языком позволит нам поболтать без переводчика. Скорее всего, я нарушу этим требования дипломатического протокола, но кто нас с Вами за это осудит, тем более, что МИД у нас сейчас, вот, чёрти чем занимается, раз Вы здесь, а мидаков нет. Пройдёмте, господин посол, не бойтесь, я не кусаюсь.
Мы вошли в смежную комнату, оставив свиту стоять в помещении без мебели. Я взял со столика бутылку «Мартеля», плеснул в бокалы и поинтересовался у посла: «Вы же предпочитаете VSOP, считаете, что он помягче? Полностью разделяю Ваше мнение».
Посол уже взял себя в руки.
– Тшто вы себе позволяете? Я доложу обо всём пrавителству Соединённых Штатов!
– Если Ваше сопровождение не доложит раньше.
– Вы слишком самонадеянны для невступившего в должность пrезидента стrаны с такими долгами!
– Видите ли, господин посол… Вы, кстати пейте, не стоит обижать хозяина дома отказом от угощения. Так вот, о наших долгах мы обязательно поговорим после того, как я вступлю в должность, а сейчас я просто хочу подтвердить, что миролюбивая внешняя политика является одним из основополагающих принципов национал-прагматизма.
– Вы, как это у вас говоrят, лезете на rожон. Вы же понимаете, что тиrания… – Господин посол, как говорил один Ваш коллега, давайте не будем сейчас притворяться идиотами и меряться наборами штампов. А то мы сегодня так и не поговорим. Эта, как Вы её называете, тирания – внутреннее дело Славии. И, заметьте, наш дружелюбный народ не громит американское посольство, не жжёт ваши флаги и продолжает покупать чизбургеры. Хотя может уже сегодня получить информацию о том, что шестилетнюю гражданскую войну организовало как раз правительство Соединённых Штатов.
– И всё же Вы лезете на rожон. Вы понимаете, тшто ни Вы, ни тшлены Вашей семьи не сможете rаспоrяжаться своими стшетами за гrаницей? Ваши дети не смогут у нас утшиться. Вся Ваша собственность будет аrестована.
– Господин посол, честное слово, я был лучшего мнения о Вашей организации. Если бы Вы потрудились поинтересоваться, то узнали бы, что у меня нет ни
