— Что он опять натворил? — устало спросила Каэдэ и потянулась к бутылке. С водой.

— Ничего, — сглотнула Асами. Зажмурилась на мгновение, прежде чем сказать: — Он ничего не делает, и я не знаю, что сама делаю не так.

— Вот же ж, — Каэдэ неразборчиво, но, судя по всему, замысловато выругалась. Выпрямилась и в упор посмотрела: — Ты знаешь, что делать с раненым волком, которого загнали в угол?

— Я? — Асами хлопнула ресницами, пытаясь понять, куда она клонит. — Накормить? Вылечить?

— Приручить, — жестко ответила Каэдэ. — Заставить поверить людям. Успокоить. Научить опять доверять. И только потом лечить. — Она усмехнулась, пробормотала вполголоса: — Кажется, я пересмотрела канал про животных: то бараны, то волки…

— Вы о чём?

— Не бери в голову. — Каэдэ тяжело вздохнула, потянулась за бутылкой саке, потрясла в воздухе, сокрушённо отбросила — пустая. — Просто запомни: Изаму не верит никому, но больше всего не верит самому себе. И если ты хочешь… Только если действительно хочешь — попытайся его приручить.

Асами кивнула. Посмотрела внимательно, задохнулась жалостью: потерянный взгляд, чуть подрагивающие руки, в глазах пустота, а привычная сила и насмешка смылись, как смывается грим у актёров Кабуки. И это так сильно напомнило пустоту в глазах Изаму, что стало больно. Накрыв ладонью лежащую на коленях руку, Асами сжала её, ободряюще кивнула. Каэдэ лишь дёрнула головой, усмехнулась одними губами:

— Иди уже. Приручай своего зверя.

Домой Асами шла пешком. И думала, думала, думала… Пыталась вспомнить, когда это всё началось. Когда влечение, робкое, звенящее на грани, переросло в зависимость, от которой нет возможности скрыться. Изаму всегда был кем-то загадочным. Поначалу бесившим. Потом — пугавшим. Мастодонт, вымирающее существо, на которое смотришь с благоговением, наслаждаясь самим фактом присутствия рядом. Потом были открытия, потом было прошлое, потом была чужая боль. Но осталось чувство того, что он всегда будет выше. На той, недосягаемой, высоте, куда Асами никогда не будет доступа. За теми стенами, которые ей никогда не проломить.

Она не могла вспомнить, когда всё изменилось. Когда сенсей растворился, оставляя вместо себя притягательного мужчину с множеством оговорок и недомолвок, с налётом тайны и личной трагедии. Когда она стала смотреть на него и пытаться разгадать, что таится за вечной усмешкой, небрежностью и леностью. Что стоит за постоянными опозданиями и желанием оградиться. Даже пытаться не стоило проникнуть глубже, но Асами отчаянно хотела. И раз за разом ловила себя на мысли, что хочет узнать его больше. Заставить довериться.

А потом случилось то, что случилось. Его полный отчаяния и беспомощности взгляд. Окровавленные запястья, беззвучный крик, опущенная голова. Темнота и тепло, кольцо рук и горячее дыхание в висок. Тогда Асами решилась. Озвучила то, что раньше даже в мыслях не могла себе сказать. Пыталась дать понять: он для неё лучший. Единственный. Необходимый. Не любовь — потребность. Жажда.

Теперь он был рядом, но Асами всё ещё сомневалась. Что нужна. Что способна разделить его боль и его одиночество. Боялась. Честно боялась, что не справится. Потому что чужую тьму сложно осветить собственным светом. Потому что она может поглотить, переварить и выплюнуть. Потому что не думала, что в ней есть столько силы, чтобы выдернуть его к жизни. Нет, Изаму не умирал. Не задыхался, не давился кровью. Он медленно тонул в собственной боли, и именно сейчас это стало особенно заметно. И именно сейчас это выворачивало наизнанку. С каждым шагом к дому Асами понимала: Каэдэ сказала простую истину, открыла глаза на то, кем, по сути, является Изаму. Раненный зверь, разучившийся доверять, привыкший рассчитывать только на себя. Готовый отдать жизнь за других. Волк-одиночка.

К обеду дождь разошёлся. Асами, добравшись до дома, вымокла до нитки, но ей просто необходимо было подумать в одиночестве. Гостиная встретила тихим дыханием Изаму, который даже не повернулся — так и лежал на боку. Волна нежности захлестнула некстати, лишила воздуха. Сбросив обувь и вымокший насквозь плащ, Асами на носочках подошла и посмотрела на него. Особый сорт удовольствия — спящий мужчина. Любимый спящий мужчина. Пожалуй, именно в этот момент все чувства оформились в одно слово, которое звучало горько и одновременно сладко.Любовь.

Некоторое время она ещё стояла перед ним, наслаждаясь сделанным открытием. Задыхаясь и не желая ловить воздух. Потом так же тихо отошла, отправилась в душ — согреться. А заодно — подумать, как вести себя дальше.

— Асами, — тихий голос проник в затуманенное сном сознание. Асами открыла глаза: не заметила, как уснула прямо в кресле напротив дивана. Изаму стоял рядом, смотрел напряжённо, и снова чужое точное сравнение полоснуло по нервам. Настороженный зверь, который сбежит при первом же удобном случае.

— Который час? — Асами зевнула, потянулась, отмечая, как заострился его взгляд, когда её руки вспорхнули вверх белыми крыльями.

— Шесть. — Изаму почесал шею, взъерошил волосы на затылке. — Ты куда-то уходила?

Значит, всё же почувствовал. Даже сквозь сон почувствовал, что её нет рядом. Это открытие вызвало невольную улыбку. Прикусив губу, Асами вскинула хитрый взгляд.

— Надо было проверить одну вещь.

— И как, проверила?

— Да. — Асами усмехнулась. — Знаешь, кажется, надо начинать смотреть канал о животных.

— Зачем? — Изаму моргнул, не понимая, о чём речь. Асами фыркнула и вдруг протянула руку, чтобы он помог подняться. Он отреагировал моментально, прежде чем успел подумать. Протянул ладонь и дёрнул на себя. Асами взлетела и тут же упёрлась носом в его грудь — его тело моментально напряглось. Камень, не мышцы. Не спеша отстраняться, Асами осторожно очертила ключицы, выделяющиеся под безрукавкой. Шумно, не скрываясь, потянула воздух. Выдохнула:

— Ты очень приятно пахнешь.

Тихий смешок в её макушку вызвал дрожь под коленями. Продолжая держать за руку, Изаму положил вторую ладонь на талию, очертил контур позвоночника.

— Знаю.

Асами, ожидавшая совершенно другого ответа, возмущённо фыркнула и ткнула кулаком в плечо.

— Итак, — задумчиво протянул Изаму, продолжая неспешно поглаживать спину, — я красивый и очень приятно пахну. Что-то ещё?

— А что бы ты хотел знать? — спросила Асами, радуясь, что не приходится смотреть в его глаза.

— Не знаю, — он шумно вздохнул. Даже не видя, можно было представить, как закатывает глаза, делая вид, что задумался. — Может, что-то, что я в тебе вызываю… Может, что-то, связанное только с нами…

Переведя дыхание, Асами осторожно посмотрела на него. Подбородок, родинка, чуть приподнятые уголки губ. И очень серьёзный взгляд. Слишком серьёзный для лёгкого разговора. Она сглотнула и облизнулась, заметив, как дёрнулся его кадык. Второй раз от такого простого действия. Есть над чем задуматься.

— Вызываешь… — она постучала кончиками пальцев по губам. — Не знаю.