Она сидела рядом с ним, слушала спокойный, чуть ироничный голос, смотрела на пальцы, лежавшие на столе. И пыталась не утонуть в отчаянии, вызванном словами Кимимари. Казалось бы, пустяк, но отчего тогда на душе так тоскливо? Асами думала, что смогла избавиться от пустоты, но та не собиралась уходить, лишь притаилась на время.

— У вас прекрасная жена, Изаму-сама, — заметил один из феодалов, Такаши Като. Асами улыбнулась — этот мужчина из всех гостей был самым приятным. Спокойный, рассудительный взгляд карих глаз, ласковая улыбка, показная мягкость, за которой скрывается твёрдость и привычка командовать. С такими людьми находить общий язык всегда было проще.

— Я знаю, — откликнулся Изаму и повернулся к Асами, улыбнулся глазами. Сердце подпрыгнуло, встрепенулось — как же ей хотелось узнать, что он думает! Прямо сейчас, когда смотрит на неё так, что мир переворачивается. Как много сейчас в его взгляде показного, и сколько — настоящих чувств? Насколько процент любви разбавлен привычкой притворяться?

— Вы ведь недавно поженились?

— Чуть больше трёх месяцев назад. — Изаму нехотя отвёл от неё взгляд.

— Должно быть, Асами-сама удивительная женщина, раз смогла поймать такого завидного холостяка, — добродушно усмехнулся Такаши. И хотя в его словах не было и намёка на грязь, которой недавно её щедро полила Кимимари, Асами застыла.

— Она не просто удивительная, — по голосу было слышно — Изаму улыбается, хотя говорит серьёзно. — Она лучшая.

Асами опустила голову, чувствуя, как полыхнули щёки. Как же хотелось, чтобы это было правдой! Каждое его слово — бальзамом по открытым ранам.

— Изаму-сенсей! — Кацу кричал с другого конца стола, размахивая руками. Тяжело вздохнув, Изаму закатил глаза и извинился перед Такаши.

— Некоторые ученики навсегда остаются детьми, с этим приходится смириться, — с улыбкой ответил Такаши, когда Изаму поднялся. Следом ушла и Асами — ей срочно надо было на воздух, слишком душно от собственных мыслей.

Ночь опускалась медленно, подступая к деревне, зажигая первые звёзды. Духота, которой дышал день, разбавилась прохладным ветром с гор, в траве запели сверчки. Асами обняла себя за плечи, подумав, что сейчас лучше бы оказалась в лесу, чем здесь, в зале, полном малознакомых людей, желающих провести как можно больше времени с её мужем. Если бы она могла забрать его сейчас, уговорить сбежать, а после, глупо хихикая, прятаться, наблюдая за тем, как гости гадают, куда они делись… Изаму провёл немало времени на подобных приёмах. Привык прятать раздражение и усталость, привык вести переговоры и небрежно подводить собеседника к нужной теме, заставляя делать нужные ему выводы. И пусть для него это не было чем-то, приносящим удовольствие, Изаму всегда с готовностью исполнял свой долг. А она… Устала от первого же приёма, хочет сбежать, всё бросить. И заставить всё бросить его. Асами тяжело вздохнула — стыд обжёг, ядом мазнув по горлу. Глупая девочка. Плохая жена. Пустая Асами.

— Устала? — он появился как всегда беззвучно. Просто встал за спиной, засунул руки в карманы, чтобы ненароком не опустить их ей на плечи. Не притянуть к себе, забивая лёгкие нежным розовым.

— Немного. — Асами слабо улыбнулась.

— Ты так и не научилась врать, — заметил Изаму, покосившись на неё. — Скоро пойдём домой.

— А гости? Разве их не надо развлекать?

— Глава деревни не клоун, чтобы развлекать других, — надменно произнёс он и вдруг улыбнулся — она заметила, как брызнули лучики из уголков глаз. — Они разберутся без нас, все важные вопросы мы уже решили. А завтра Шика поведёт развлекать.

— А глава запрётся в башне, окружённый важными делами, — улыбнулась Асами, но так и не смогла спрятать тоску, она прорвалась, жалкая, глубокая.

— Вообще-то у главы завтра выходной, — осторожно ответил Изаму. — Это важно?

Тон, с которым был произнесён вопрос, заставил и без того колотящееся сердце пуститься в бег. Асами повернулась к нему, глядя прямо в глаза, теряясь от ожидания в них. Чего он ждёт? Что ей сказать, чтобы разрушить очередной ряд и стать ближе?

— Я бы хотела, чтобы этот день мы провели вместе, — наконец сказала она, прикусив губу.

— Вместе? — Изаму усмехнулся, зло, горько. — А разве мы вместе, Асами?

Он качнул головой и исчез, оставляя её одну. Домой они возвращались в молчании: не общем, каждый в своём. Асами тяжело вздохнула, когда наконец распустила волосы. Встряхнула их, помассировала корни. Посмотрела на себя в зеркало, невольно вернувшись в утро. Когда он стоял напротив, касался кожи, опуская прядку на шею. Близко. Сейчас в спальне было тихо: Изаму уже лёг, как всегда на свою половину кровати, воздвигнув между ними непроницаемый барьер. Новый вздох, Асами зажмурилась. Переоделась в шорты и майку, смыла косметику, вновь превращаясь в обычную себя. Не красивую, не роскошную. Тусклую.

Изаму скосил глаза, когда она вошла. Домашняя, родная, такая трогательная — перехватило дыхание. Защитить, уберечь, любить до потери сознания: мысли в голове ярко, чётко, цветным калейдоскопом. Он стиснул зубы, отвернулся к стене, закрыл глаза, когда матрас прогнулся под её весом.

— Спокойной ночи, — прошелестела Асами, глядя на напряжённую спину.

— Спокойной ночи, — ровно ответил он, не двигаясь. Сжавшись в комочек, Асами отвернулась, прикусила губу, но слёзы всё же выкатились из глаз, впитались в подушку.

Изаму лежал без сна. Слушал её дыхание, смотрел в пустоту. Привычное состояние, от которого нет спасения. Лабиринт собственных «нельзя», запечатанный в вечный круговорот сожалений. Он собрался встать, чтобы выйти на кухню — лежать так, рядом с ней, было слишком тяжело. Проще сбежать, чем повернуться и любоваться спящей Асами. Проще уйти. Изаму настороженно прислушался: ровное дыхание сбилось, она тихо всхлипывала, дрожала. Резко обернулся: Асами лежала на спине, не двигаясь, глаза под веками — быстро-быстро. Рот скривился, она резко крикнула: нет! И проснулась. Потерянный взгляд, расширенные в темноте зрачки.

— Изаму? — позвала тихо, робко, потянулась к нему. — Ты где?

От отчаяния в её голосе его мир пошатнулся, рухнул. Совсем как тогда,там. Это ей снилось? Он потянулся к ней, обнял, прижимая к груди. Зашептал лихорадочно: