Что же, команда, в принципе, неплохая. Надеюсь, что за это время я не успею пособачиться с Тесеем и мы с ним друг дружку не убьем.

Орфей с Аглаврой ушли на нос корабля. Сатиресса что-то напевала, а Орфей подбирал музыку. Похоже, что рука у него приходит-таки в порядок, раз наш рапсод уже начал музицировать, а еще и фольклор низших богов запоминать. Впрочем, это уже станет называться не фольклор, а как-то иначе.

— Саймон, ты по-прежнему на меня сердишься? — поинтересовался Тесей.

Вот те раз. А я-то считал, что это незаметно.

— Не то, чтобы сержусь, но очень задело, — признался я.

Странно, но упрек Тесея в том, что я желаю спрятаться за спину Геракла или за лук жены, меня очень задел. Вроде, все бы должно развеяться, а вот, поди же ты. Не знал, что я такой злопамятный человек. Но, оказывается, Тесей сам об этом переживает, хотя мы с ним, вроде бы, принесли извинения друг другу.

— А ведь я не хотел тебя обидеть, — сказал Тесей. — Никогда не считал тебя ни трусом, ни лжецом. Сам не понял, что это на меня нашло? Такое чувство, словно меня в спину кто-то толкнул.

— Это все Фрикс, — уверенно заявил я. — Есть люди, которые обожают сталкивать других лбами, ссорить между собой лучших друзей. Если такой человек появляется, то он словно бы источает яд.

Хотел еще добавить модное в моем мире слово «токсичен», но этого термина покамест здесь нет. Может и хорошо, потому что его используют там, где надо, и там, где не надо. Это как выражение «совсем, от слова совсем», ставшее штампом. Хуже только «волнительно».

— Но ты на меня не сердишься? — решил уточнить Тесей.

— Не сержусь, — улыбнулся я. У меня и на самом деле словно с сердца упал камушек. Не очень большой, но ощутимый.

— Если мы с тобой снова друзья, так может, растолкуешь мне смысл пророчества? Пока ты отсутствовал, Пелей рассказал, что ты оказал ему большую услугу…

Вот ведь, болтун! А Тесей, как оказалось, не просто решил еще раз покаяться, но и извлечь некую выгоду. Ладно, обижаться не стану.

— И что за пророчество?

Тесей зачем-то сложил руки на груди, поднял глаза ввысь (я чуть не фыркнул — ну, вылитый Гилас!) и продекламировал:

— Храбрый Тесей, Лабиринта усталый крушитель,

Пред неизбежностью дух свой в груди укроти поневоле.

Бойся одной только крови той женщины, что ты покинул.

И что тут толковать-то, если все предельно ясно? Не для Тесея, разумеется, а для меня. Кровь женщины — это Федра, младшая сестра Ариадны, на которой Тесей женится после смерти первой жены — амазонки. А вот саму Федру угораздит влюбиться в своего пасынка, но тот, будучи целомудренным юношей, не пойдет на «контакт» с мачехой. А та отомстит очень изощренно — оставит записку о том, что ее обесчестил пасынок, и повесится. Герой, само-собой, вгорячах проклянет своего сына и тот погибнет, а когда истина всплывет, станет очень страдать.

И что мне делать? Если растолкую пророчество, то спасу жизнь нескольким людям, один из которых еще даже и не родился, зато мировая культура лишится занимательной истории и сюжета для сочинений. Еврипид с Софоклом не напишут своих произведений, Сара Бернар не сыграет Федру в трагедии Расина, а Оскар Уайд не напишет посвященного ей стихотворения, а Гумилев не переведет его на русский язык.

С другой стороны, деятели культуры найдут себе иные источники вдохновения, а я спасу героя от безумной выходки. Или не спасу? Уверен, что если не будет Федры, появится другая женщина, а Тесей вляпается во что-то еще. Планида у парня такая. Если верить мифам, так ему никогда не везло с женщинами. И ладно бы, если последствия ударяли лишь по самому победителю Минотавра, так они же постоянно задевали и других. Бросил Ариадну, украл Елену, из-за чего ее братья пошли войной на Афины, разгромили армию подданных Тесея, а его собственную мать сделали рабыней. Может, теперь, после ухода с исторической арены Перифоя — того, что подтолкнул Тесея украсть Елену, герой образумится? Или нет? А у него еще в сердце сидит царица амазонок, с которой он рано или поздно повстречается.

— А как ты сам считаешь, что может означать пророчество? — осторожно поинтересовался я. — Какую женщину ты покинул? Сколько их было?

— Только одна, — глухо сказал Тесей, не называя дочь Миноса по имени. — Но ее кровь — это могут быть и братья, и сестры, если они остались. А может и дети. В Таврии я увидел ванакта Фоанта, очень похожего на Ариадну. Если бы он не был зрелым мужем, я бы решил, что он ее сын.

Я лишь пожал плечами. Я-то читал мифы и знал, что Фоанта на самом деле считают сыном Ариадны и Диониса. Опять-таки, повторюсь — как это могло быть, если Тесей убивал Минотавра совсем недавно, я не знаю. В мифах все так напутано, переплетено, что, когда сам попадаешь в миф, тоже начинаешь запутываться.

— Предупрежден — значит, вооружен, — высказал я избитую фразу. — Ты знаешь, что тебя ждет опасность от человека, связанного узами крови с твоей бывшей подругой, поэтому ты должен его остерегаться. Скорее всего — это будет женщина.

— Почему женщина? — заинтересовался Тесей.

— Ну, сам посуди, найдется ли мужчина, которого ты можешь боятся? Тот, что способен причинить тебе неприятности?

— Сложно сказать, — пожал плечами Тесей. — Бояться-то я никого не боюсь, ни мужчин, ни женщин. А опасаться? Кого мне опасаться в этом мире? Можно опасаться Геракла, потому что он очень силен. Можно опасаться Автолика, потому что хитер и изворотлив. Еще я мог бы опасаться тебя.

— Меня? — удивился я, а потом обиделся. — Из-за стрел Аталанты?

— Нет, не из-за стрел, —покачал головой Тесей. Усмехнувшись, добавил: — Стрелы охотницы здесь не при чем. Просто, если от Геракла или от Автолика, а хоть и от Диоскуров, понятно, что можно ждать, а вот что сделаешь ты — совсем непонятно. Я и раньше считал, что ты очень непрост, а сегодня еще раз в этом убедился. Никто из нас не догадался бы так провести бой, как это сделал ты. Сражаться с тремя противниками разом, но, в тоже время, разбить их поодиночке — это большое умение. Пожалуй, если мне придется воевать с большим отрядом врагов, перейму твою тактику.

Не стал объяснять, что эта тактика уже применяется. Или еще применится. Пусть думает, что я такой умный и хитрый.

— Саймон, скажи, а умирать — это больно? — спросил вдруг Тесей, сменив тему.

— Не помню, — честно ответил я. — Я, вроде бы, жил, потом что-то стало происходить… И тут я опять жив.

— Понимаю, ответить ты мне не можешь, — вздохнул Тесей. — Если человек побывал в Аиде, он выходит оттуда совсем иной. Смерть или бессмертие. Этого можно бояться, но все равно, тебе все завидуют, хотя и молчат об этом. Только не говори мне, что смерти нет. Дескать — пока я жив, ее еще нет, а как придет, так и меня уже нет. Все равно не поверю. Ты уже получил бессмертие, тебе меня не понять и в пустые слова не верю.

— И правильно делаешь, — хмыкнул я. — Но есть другое. Если ты один раз уже умер, потом стал живым, то неизвестно, умрешь ли ты во второй раз. А может так статься, что мне захочется умереть?

— Ты про то, что тебе придется пережить любимую женщину? Не хочешь оставаться на земле, если уйдет Аталанта?

— Боюсь, — только и сказал я. А что было отвечать? Рассказывать, что моя жена на самом деле бессмертная богиня? И что она, скорее всего, все-таки переживет меня, бессмертного?

— Скажи, а это правда, что Аталанта отдала свое собственное бессмертие, чтобы вызволить тебя из Аида?

— А Аталанта была бессмертной? — искренне удивился я. Вот про это нигде не читал.

И Тесей любезно мне пояснил:

— Аталанта — подруга самой богини. А я слышал, что богиня Артемида упросила отца, чтобы тот дал ее подруге бессмертие. Зевс не смог отказать своей любимице. Но она пожертвовала своим бессмертием ради тебя, и теперь опять стала обычной женщиной.

Вот это да! Прямо на моих глазах рождается очередной миф. Что ж, он не хуже иного и прочего. А что ответить? Сказать — дескать, без комментариев, так не поймет. Поэтому, я ограничился только пожатием плеч и вздохом. И пусть понимает