–Кого «их»?

–Да деньги.

Эйитль пожал плечами, словно сам недоумевал, как так получилось.

–Какие деньги?

–Которые мы нашли в старой кухне. Один миллион новехонькими тысячекроновыми купюрами. Он их тщательно запрятал в кухонный гарнитур перед тем, как исчезнуть. А лежали они в обычном целлофановом пакете.

–Кто «он»?

–Сигюрвин. Которого вы нашли. Это точно был не Йоуханн, который там жил до нас. Это были не его деньги. Мы у него это выведали, так, исподтишка. Фридни спрашивала. У нее очень ловко получилось.

–Сигюрвин? Какое отношение он имеет к этому?

–А я разве не говорил?

–Нет.

–Это был его дом. Он там жил, когда пропал!– сказал Эйитль, раздражаясь непонятливости Марты.

–Сигюрвин? Вы уверены?

–Да, сто процентов. Мы…

–Да?

–Мы их обратно уплатить не можем,– сказал Эйитль.– Их больше нет.

Конрауд молча выслушал рассказ Марты о визите столяра в полицию,– и эта история изумила его настолько же, насколько выбила Марту из седла.

–Сигюрвин спрятал у себя дома миллион крон?!– ошарашенно переспросил он.

–По всей видимости, да,– ответила Марта.– Но что… что они сделали с этими деньгами? Им не пришло в голову сдать их? Уведомить кого надо? Что это вообще за люди такие?

–Он этим был очень огорчен, мужичок этот. А его жена, Фридни, наверное, еще сильнее.

–А что они сделали с деньгами?

–Вложили в акции банка «Кёйптинг». У Фридни там родственник работал.

–И что?

–Во время кризиса они все сгорели.

32

Вечером следующего дня Конрауд припарковал машину у студии педикюра на улице Аурмули и прошел прямо в зал ожидания, где уже сидели двое мужчин и женщина. Он ждал Хельгу, и ему велели садиться. Посидев некоторое время без движения, он решил взять полистать глянцевый журнал. Тот был старым, и писали в нем про развод какой-то пары, заведовавшей крупным предприятием, про корпоратив в медиаконцерне (с фотографиями людей, мелькавших по телевизору) и про открытие сыроедческого ресторана. В колонке «Светская жизнь» сообщалось, что некий крупный бизнесмен купил себе дом. Конрауд перелистал один за другим все номера журнала на столике, немного поглазел на жизнь людей, все время находящихся в свете софитов,– и ему самому стало немного стыдно за то, что он интересуется такими вещами.

Клиенты по очереди вошли в кабинет, а потом вышла одна сотрудница и спросила, не Эйрик ли он.

–Нет,– ответил Конрауд.

–У вас же мозоли?– спросила она.

–Нет,– ответил он,– и я не Эйрик.

Тут вышла Хельга, и он поинтересовался, могут ли они с нею поговорить наедине. Она спросила, зачем он пришел, и он сослался на Ингиберга, с которым она вместе училась, и упомянул наезд в Теневом квартале, имевший место несколько лет тому назад. Он, мол, не из полиции, но ему дали поручение рассмотреть ДТП с человеческими жертвами. Хельге стало любопытно, она вспомнила, что действительно училась вместе с парнем по имени Ингиберг. Она пригласила Конрауда в маленький кабинетик.

–Много же у вас сегодня дел,– сказал он, садясь, а она закрыла дверь.

–Людям хочется, чтоб ноги у них выглядели как следует,– она улыбнулась короткой улыбкой.– Но я не понимаю, как… почему вы решили поговорить со мной… Что я могу вам рассказать?

–Не знаю, помните ли вы, но примерно семь лет назад на улице Линдаргата был совершен наезд на человека. Водитель скрылся. Жертва скончалась. Жертву звали Вилли, и это был друг Ингиберга. В тот вечер они ходили в спорт-бар, а домой пошли не вместе. С Ингибергом я уже поговорил. Он сказал, что в тот вечер видел вас в том же баре. С вами были две подруги. Он тогда немного выпил и собрался с вами поговорить, но так и не решился. Не факт, что вы это помните, но спросить вас я, вероятно, могу.

Во время этой тирады Хельга смотрела на него серьезным взглядом, внимательно прислушиваясь к каждому слову.

–И что же?

–Что?

–Какое отношение это все имеет ко мне?

–Вы помните тот вечер?– спросил Конрауд.

–Ингиберга я помню,– ответила Хельга.– Но все было не совсем так, как вы рассказываете. Это ведь его версия случившегося? Я этого не забыла. Ингиберг в школе был просто несносным. Вечно щипался, неприличности говорил… Моя подруга там отмечала день рождения. Мы втроем пошли в ресторан. А потом решили пройтись по пабам и дошли до этого самого спорт-бара. Ингиберг был пьян в стельку, а на улице была жуткая метель. Вот эти две вещи я помню.

–И что там насчет Ингиберга? Что произошло?

–Он подошел к нам, но мы не захотели с ним разговаривать и велели оставить нас в покое. А он рассердился, стал обзывать нас шлюхами и все в таком духе, и мы еще раз попросили его оставить нас в покое. Я подумала, что он к нам полезет, но он взял и наблевал. Из него просто фонтаном хлынуло! Он успел подставить стакан, но кое-что пролилось на пол. Вот мерзость-то! Он так по-дурацки выглядел: рассказать – не поверите. Когда мы с подругами встречаемся, мы это часто вспоминаем.

–Мне он этого не рассказал,– заметил Конрауд.

–Что же тут удивительного: он, наверное, и сам не помнит. Он же совсем пьяный был.

–А вы с ним друг друга хорошо знали?

–Он со мной учился только в восьмом и девятом классе. Так-то я его толком не знала,– ответила Хельга.

–Вы помните, кто еще был в баре в тот вечер?

–Нет,– не задумываясь, ответила Хельга.

–А вы в то время следили за ходом дела в прессе? Об этом ДТП? Полиция искала свидетелей.

–Ничего подобного не знаю.

–У стойки бара сидели и разговаривали двое мужчин. Одним из них был этот Вилли. Его собеседник был в зимней куртке и шапке с козырьком. Его-то я и хочу разыскать. Я не знаю, как его зовут, и понятия не имею, кто он.

Открылась дверь, в проем просунула голову сотрудница студии педикюра и сказала, что уже все убрала и сейчас пойдет домой. Хельга ответила ей, что у нее здесь еще остались дела, и она сама запрет помещение.

–Не помню такого,– сказала она, когда та женщина отошла от двери.– Я поспрашиваю девочек, помнят ли что-нибудь они, только вот…

–Что?

–Боюсь, никакого толку вам от этого не будет.

33

На следующий день Конрауд позвонил другу детства Вилли, о котором ему рассказывала Хердис,– тому самому, который вспомнил, что видел внедорожник у цистерн на Эскьюхлид. Тот выразил готовность к сотрудничеству, и они решили встретиться в маленьком местечке на улице Аурмули, где он обычно пил кофе после работы.

Того человека звали Ингвар, он был малорослый и щуплый, с многодневной щетиной, и носил бейсболку, прикрывавшую обширную лысину. По профессии он был водителем грузовика и болтал без умолку, много рассказывал, как вырос в районе Хлидар, как играл на Эскьюхлид, болел за «Валюр», и о многом другом, что случайно взбредало ему в голову. Они сидели за маленьким круглым столиком и потягивали кофе. Местечко было уютное, а народу в нем мало: пока еще не начался вечерний наплыв посетителей.