Шрифт:
Закладка:
«Неужели не ясно, что она всего лишь тянет время⁈»
Тянет время? С чего бы это? Перед смертью-то не надышишься.
« А она ли это вообще? Об этом ты, малец, совсем не подумал⁈ Если глаза не можешь как следует разуть, хотя бы на ощущения свои внимание обрати».
«Я не чувствую ауру ее энергетических потоков», — вынес Якомару окончательный вердикт.
А вот это уже хреново дело. Если нет ауры, значит, нет и мага. Если же нет мага, то мило улыбающаяся Шлейфер перед нами, разгребающая бумаги — пустышка. Иллюзия, клон, подмена. Что угодно, но только не она собственной персоной.
— Это ловушка, — сразу же поделился своими соображениями с товарищами. — С самого начала была ловушка.
— И что ты хочешь этим сказать? — мгновенно встрепенулся Чижик.
— То, что настоящей Шлейфер здесь нет. Нас заманили сюда, чтобы избавиться от всех разом. А заодно и артефакт заиметь. Но, знаешь, что? — сделал я несколько уверенных шагов вперед, заглядывая поддельной герцогине в глаза. — Ты просчиталась в том, что я захвачу серьги с собой.
— Ага… — пропела она, продолжая копошиться в бумагах. — Артефакт… ага. Что-то такое припоминаю. Ты, видимо, оставил его под охраной в центральном гвардейском корпусе? Подобный исход мы тоже предполагали, но дайте мне еще минутку. Буквально минутку, Димитрий Павлович.
Жилка под моим левым глазом нервно задергалась. Готов был прямо сейчас снести этой страхолюдине башку, чтобы неповадно было тянуть драгоценное время. Однако я понятия не имел, что это такое. И насколько много эта хреновина знает о местонахождении настоящей Маргариты Артуровны.
«Зато я знаю, ч-ч-что это такое… — задумчиво прошипела Мими, но выдержала небольшую паузу, прежде чем ответить. — Это мимик. Один из моих подч-ч-чиненных ею подданных. Какое грустное зрелищ-щ-ще…»
Мимик? Одна из тварей⁈ Подчиненный. Интересно, каким-таким образом этой полоумной мадам удалось перетянуть на свою сторону иномирское существо? Причем обладающее разумом и собственной волей.
Но куда сильнее меня интересовало в данный момент то, могу ли я перетянуть тварь себе, являясь носителем его королевы.
«Он не с-с-слышит меня. Я с-с-сделала всё, что могла, с-с-сладкий…»
«Не слышит? Что за бред ты несешь⁈ — моментально возмутился Царь. — Нет такого человечишки, который был бы способен подавить нашу власть в угоду себе!»
«Его разум запеч-ч-чатан от влияния извне. Увы, здес-с-сь я бес-с-сильна…»
Значит, вы хотите сказать, что фиструм — не единственный артефакт в арсенале Шлейфер? Есть еще нечто, позволяющее ей контролировать тварей?
— До того, как я присоединился к вам, как много артефактов вы успели выкрасть для нее? — осведомился у Чижика, который всё это время тупо наблюдал за плавными движениями герцогини, бесцельно перекладывавшей бумажки с одного места стола в другое.
Теперь-то я понимал, что в ее нынешних действиях было так же мало толка, как и в нашей облаве на телебашню. А на что я вообще рассчитывал, заявившись сюда и буквально выбив дверь с ноги? Что она будет сидеть здесь, как пришитая, и дожидаться своего конца? Наверное, это я оказался слишком самоуверенным, а вовсе не потомок преданного аристократического рода, соревновавшаяся прежде за власть с самими Разумовскими.
— Э-э-э… — задумчиво почесал затылок Чижик. — Да много их было. Мы ж не только кражами занимались. Убийством неугодных типов, сопровождением доверенных лиц… Много было всякого, короче говоря.
— И она никогда не говорила, что делает тот или иной артефакт?
— А на кой нам это было нужно? — пробухтел Пеликан. — Главное — доставка в целости и сохранности. Не за любопытство нам платили, Щегол. Как раз-таки за то, чтобы мы его не проявляли.
— Понятно, — кивнул, уставившись на мимика, который, в свою очередь, так же пронзительно уставился на меня.
Выходит, на ее счету еще и подчиняющий артефакт. Огласить бы весь список, конечно же, да только кто для меня это сделает, кроме самой хозяйки всего этого добра? Не будем исключать и магическое воздействие на тварей. Но ведь сила Шлейфер — распознавание способностей, что с подчинением не имело никакой связи. Разве что наняла себе какого-нибудь кукловода…
Да, примерно такого же, способности которого мне удалось увидеть во время практических занятий по боевой магии. Был там один ученик, заставивший студента «из зала» плясать под свою дудку, вот только у меня абсолютно вылетело из головы, к какому роду принадлежал кукловод. Если я вообще запоминал эту информацию. На тот момент она была для меня бесполезной.
— Вот теперь всё готово, Димитрий Павлович, — уведомила самозванка, поставив планшет на центр стола. Планшет, с экрана которого на меня смотрели ледяные глаза главы «Огней Революции».
Я подошел ближе. Остальные последовали моему примеру, не сводя глаз с планшета.
— Рано или поздно ты объявился бы здесь, — без лишних церемоний начала Шлейфер. — Всё зависело от того, в каком составе ты сделал бы это и с какими намерениями. Приглашен ты был на мирные переговоры, в одиночку. По итогу же устроив мясорубку в компании людей, которым я доверяла свои маленькие тайны большую часть жизни. На что же ты рассчитывал, Гордеев? На то, что я встречу тебя здесь с караваем, песнями и плясками?
— Нет, — отрезал я.
— Тогда не удивляйся тому, как тебя встретили и кто именно это сделал. Но у меня всё еще есть встречное предложение на твое невежество. Пусть мое железное терпение медленно подходит к концу, ты всё еще остаешься важным звеном, игнорировать участие которого во всем происходящем я не могу.
— Лестно, — буркнул под нос.
— Скажи спасибо своим редким способностям, а не чему бы то ни было еще. А также информации о местонахождении сережек, след которых обрывался в Саммуне.
— Я уже догадался, что не по чистой случайности меня закинуло именно туда.
— И всё же ты добыл их, — поднялись уголки губ герцогини. — Похвально. Значит, у тебя есть то, что необходимо мне. Я же владею тем, что дорого тебе. Так что мы всё еще можем договориться.
Не сразу я обратил внимание на задний фон, который виднелся за спиной Шлейфер, а зря. Тактическая комната центрального гвардейского корпуса. Женщина и сама заметила, как дрогнули мои губы. Как жаждал я показать ей клыки, что удлинятся по одному лишь желанию Царя и вопьются в нежную белую кожу аристократки.
— На этот раз не допусти той же ошибки, Гордеев. Догонялки — детская забава, ну а мы с тобой — люди взрослые. Если мне не понравится очередной фортель, который ты выкинешь, за последствия отвечать будешь ты. И они.
Камера сместилась, являя мне закованных в анти-магические кандалы цесаревича… и Полиночку. С кляпами во рту, связанные по рукам и ногам, они сидели на столе спина к спине. Княжна пыталась мне что-то сказать, хмурила брови, жевала кляп, но результатами ее потуг было лишь нечленораздельное мычание.
— Остальные где? — склонился я над планшетом, сжав кулаки.
— Недалеко, — расплывчато ответила Шлейфер, возвращая камеру к себе. — Но будь уверен, что участь всех несогласных ждет одинаковая. Мир станет прежним только тогда, когда справедливость восторжествует, и я лично прослежу за восстановлением порядка. Но для того, чтобы поддерживать его, мне кое-что нужно. И это кое-что я получу не без твоей помощи. Можешь и дальше играть в героя, но тогда будь готов к последствиям. Это последний шанс, Гордеев. Не упусти его.
Видео-звонок оборвался. Еще несколько секунд кабинет на верхушке телебашни был погружен в тишину, прерываемую лишь моим участившимся дыханием. А после планшет пронзительно запищал, губы мимика расплылись в маньячной улыбке, и это последнее, что я увидел, прежде чем на тридцатом этаже раздался оглушительный взрыв, ослепивший и оглушивший меня. Выкинувший из реальности, из пространства и времени.
Глава 26
Мрак, в который я погрузился с головой, понемногу рассеивался, обогащая окружавшее меня пространство новыми ощущениями, звуками и запахами. Произошедшее стрелой прострелило голову, и первой моей мыслью было: «Я всё еще жив». Второй: «Пожалуй, я всё-таки бессмертен».
Найдя в себе силы на то, чтобы медленно разлепить глаза, увидел перед собой лестницу, ведущую ко входу в телебашню. Значит, меня либо выбросило сюда взрывом, либо Царь вмешался без моего ведома и вытащил мою тушку в относительно безопасное место.
Перевернулся на спину, дабы оценить масштабы взрыва, и глаза расширились от ужаса. Пальцы, лихорадочно шарящие по земле, нащупали осколки выбитых стекол.
Взрыв на тридцатом этаже превратил добрую половину
