Шрифт:
Закладка:
«Нужно уходить, пока не поздно», — мелькнула мысль, которую хан, впрочем, сразу отогнал. Уйти, не приняв боя — значит, напроситься в лучшем случае на шёлковый шнурок в шкатулке. Или чашечку кофе с бриллиантовой пылью, как его несчастный родич Гази-Герай. Хан твёрдо знал одно: падишах не хочет в этом году воевать с московами. И не будет. Задача воинов Кырыма — отвлечь на себя войско царя. И хан вполне может с этой задачей справиться, если сделает всё правильно. Пусть московы ударят здесь. Орда сразу после этого рассыплется мелкими отрядами, переловить которые не под силу никакому войску. А сам хан будет делать вид, будто отступает в ногайские степи, заманивая туда царя с его армией.
Степь способна похоронить её всю, без остатка. Она не просто так зовётся Диким Полем.
2
С горки, на которой стояла харьковская крепость, видно было гораздо дальше, чем от ханской юрты. Потому Айгустов и Черкасов, обозревая в подзорную трубу горизонт, видели тонкую, едва заметную пелену пыли, которую прибивал к земле свежий майский ветер.
— Фланговый охват конницей, — усмехнулся Савва Васильевич. — Государю пришёлся по нраву сей манёвр, он и противу татар может сгодиться. Пожалуй, я даже знаю, кто оным корволантом командует.
— Не говорите фельдмаршалу, — не без иронии сказал Евгений. — У шведа на этого командующего огромный зуб со времён Полтавы.
Оба прекрасно понимали, что при всём желании добиться полного разгрома татарской орды под стенами Харькова не получится. Как бы ни старался Алексашка, скольких бы татар ни перехватил при их отступлении, всё равно значительная часть ханского войска прорвётся и уйдёт в степи. Тогда ищи ветра в поле. Но оба понимали и то, что Пётр Алексеевич — а это наверняка он возглавляет корпус — не станет носиться следом за ханом. Нужно устранять очаг заболевания, а не его симптомы. В их случае — ликвидировать Крымское ханство как явление. А значит, походу на Крым быть. И чем сильнее отколотят хана под стенами Харькова, тем проще будет потом, на подходах к полуострову и на нём самом.
— Кстати о фельдмаршале, — проговорил Черкасов. — Нужно немедля собраться на совет. Возможно, нам придётся сделать то же, что год назад сделал в Полтаве Келин — вывести полки за стены и устроить татарам большой сюрприз. Но стоит учесть, что встречного боя они не примут, попытаются стоптать нас конницей или расстрелять издалека — насколько стрелы добивать будут.
— Рогатки и дощатые щиты имеются, — кивнул Айгустов, обозревая суету в татарском лагере. — Немного, но хватит, чай не армия у нас. Тако же есть лёгкие пушки нового манира для стрельбы картечью. А солдатам велю выдать двойной запас выстрелов, по две дюжины. Не токмо пулями, а и картечными патронами богаты, не уйти татарам без гостинцев.
— Шведы без наших за ворота не выйдут, — уточнил Черкасов, задумчиво разглядывая ландкарту со свежими пометками.
— Ясное дело, — хмыкнул генерал. — Раз уж на стенах постоять рядышком довелось, то и в поле купно постоим.
В принципе для восемнадцатого века это было совершенно нормально: иногда случалось, что сегодня вместе шли в атаку те, кто ещё буквально вчера резался друг с другом насмерть, отстаивая интересы своих монархов. Евгений прекрасно видел, что русские и шведы, поначалу косившиеся друг на друга, после неполного месяца осады уже воспринимали друг друга как своих… Работать с личным составом он умел всегда, такие вещи нельзя отпускать на волю случая. Потому с первого же дня, едва татары обложили крепость, он через третьи руки запустил в солдатские массы тезис: мол, сейчас неважно, кто тут православный, кто лютеранин, все мы воины Христа, противостоящие нечестивой орде.
И ведь сработало.
Пехотинцев уже проинструктировали насчёт того, что штыковых атак не предвидится. Даже те, кто никогда татар в жизни не видывал, уже были в курсе, что придётся много стрелять — хотя бы для того, чтобы просто выжить. Стволы фузей тщательно вычищали от нагара, ладили на курки свежие кремни, проверяли, исправны ли ружейные замки и полны ли натруски затравочного пороха. Гренадерам выдали почти весь наличный запас пороховых гранат и запальных фитилей, а пушкари ставили самые лёгкие орудия на полевые лафеты. Формировались колонны, которые должны были по сигналу разом выйти из двух ворот и занять боевые позиции. А на стенах останется значительная часть артиллерии с расчётами, да гарнизонный полк в невзрачных серых мундирах. Сотни три харьковчан, решивших поучаствовать в обороне города, в том числе и семинаристов, тоже разместили на стенах с наказом не стрелять, если совсем худо не станет.
Лёгкой прогулки, впрочем, никто не ждал, но и особых воинских умений ханское войско за три с лишним недели «стояния» не проявило. Не каролинеры, чай. Потому готовились осаждённые к бою без того психологического напряжения, какое было у полтавского гарнизона годом ранее. В том, что они отобьются, теперь никто не сомневался: если раньше подобный бой с сорокатысячной ордой в поле мог стать форменным самоубийством, то сейчас ситуация радикально изменилась.
Крымский хан если и примет бой, то с вероятностью в девяносто девять процентов для того, чтобы хорошенько нарваться и получить повод достойно отступить. Мол, я дрался, да не свезло. Евгений не считал себя великим стратегом, его коньком была тактика. Но даже он понимал, к чему всё идёт. А значит, и переживать не о чем.
Иногда закрадывалась нехорошая мысль насчёт шведов, однако Рёншельт хоть и самонадеян, высокомерен и упрям, как ишак, но данному слову верен свято. Всё-таки у восемнадцатого века есть свои преимущества: некоторым людям ещё можно верить на слово.
3
Ворота открылись ровно в тот момент, когда ханское войско, оставив небольшие заградительные отряды, обращённые к крепостным стенам, развернулось к подступающему войску Петра.
Атака с марша — это был один из тех «кунштюков», которые русская армия в полной мере переняла у шведов. Не зря же сейчас в её составе, в зелёных с красными отворотами мундирах, выступили те из подданных Карла Двенадцатого, кого смогли перевербовать после Полтавы. Из них не стали формировать отдельные полки, а более-менее равномерно распределили между имевшимися: чтобы в каждом русском регименте присутствовали опытные инструкторы по знаменитой шведской тактике. И сейчас их уроки пригодились в полной мере. Русские полки прямо на ходу перестраивались в каре и, ощетинившись стволами всех калибров, продолжали движение — но уже со стрельбой.
Первая же атака ханской конницы, которая должна была снести русскую пехоту, захлебнулась в крови. А когда татары и ногаи, выскочив из-под убийственного огня, развернулись для ретирады, из города правильным боевым порядком стали выходить смешанные полки — «сибиряки» и шведы. «Заградотряды», состоявшие из недобитых валахов и казаков-мазепинцев, не стали ждать, пока их перестреляют. Они покинули позиции в такой спешке, что даже побросали свой обед и часть оружия — чтобы убегать налегке. За ними, впрочем, никто и не гнался. Так, дали один залп для порядка и забыли. Зато теперь тыл и фланг ханского войска оказались в зоне огневого поражения харьковского гарнизона.
Закрепившись на позициях, русские и шведы установили деревянные щиты и рогатки. И вскоре в доски стали со стуком впиваться стрелы: кое у кого из знатных крымчаков были отличные турецкие луки. Но на эти стрелы ответили пушки. В скопления конных татар — извините, полками это при всём желании назвать было невозможно — полетели бомбы. Ордынцам это совсем не понравилось.
— Не было бы у них по фронту марширующего войска его величества царя, нас бы сейчас снесли ко всем чертям, — прокомментировал происходящее Рёншельт. — Выправка отвратительная, строя и порядка никакого. Нападают оравой. Пожалуй, правильный строй и плотный огонь — отличная тактика против подобных
