Шрифт:
Закладка:
Что же это было за гнездо и почему оно появилось совсем неподалёку от жилища орлов? Такие гнёзда я видела в разных местах среди гор. Это распределительные будки воды. Внутри будок устанавливают особые приспособления, которые в нужную минуту направляют воду в сад, на колхозную ферму, в дома.
Отсюда, с высоты, хозяева воды — как называют тех, кому повинуются укрощённые горные речки, — видят все свои владения…
Прошло несколько дней. Орлёнок уже научился немного летать. Отец и мать учили его перелетать со скалы на скалу, осторожно опускаться на удобные ложбинки, но пока запрещали ему летать одному.
Но ведь все дети бывают иногда непослушны. Был непослушен и маленький орлёнок. Он захотел сам попробовать свои силы. Храбро взмахнул крыльями, полетел, потом чего-то испугался. У него сразу ослабли крылья, и, трепеща от ужаса, он вцепился когтями в железное гнездо. В ту же минуту он почувствовал, как чьи-то крепкие пальцы схватили его тельце и весёлый голос сказал:
— А вот и сосед пожаловал в гости! Угостим его.
Перед ним положили какие-то кусочки, вкусно пахнущие, поставили воду. Орлёнок, сначала бившийся в руках хозяина железного гнезда, дотронулся клювом до воды и вдруг жадно начал пить, откидывая назад голову, — ведь до сих пор он пробовал воду только два раза: когда дождь скапливался в расщелинах скалы.
Человек, который ласково назвал орлёнка соседом, был старый колхозник Ибрагим — хранитель колхозной воды. Здесь, в будке, находилась центральная станция по распределению воды. Это Ибрагим предложил звать бывшую непослушную Чёрную речку Светлой речкой, потому что она стала теперь такая кроткая и так много приносила пользы своим хозяевам. Сейчас она текла совсем в другую сторону и по дороге поила колхозный сад и колхозные поля. Её заставили прыгнуть через горы, на её скалистые берега колхозники навезли много земли и там также посадили молодой сад. Они были ещё совсем маленькие, эти деревца, но уже уверенно стояли на крепких ножках, обутых в мягкую светлую кору. Из своей высокой будки Ибрагим и его помощник постоянно проверяли, сколько воды в горном хранилище, на какие поля нужно сейчас пустить её. В будке всегда дежурил кто-нибудь один. Ибрагим, который любил общество, скучал в долгие часы одиночества. Вот почему он так обрадовался орлёнку и разговаривал с ним, как с человеком.
Вдруг в окнах будки появились тёмные тени. Ибрагим увидел двух орлов, тревожно кружившихся над железным гнездом.
— Это за тобой, — засмеялся Ибрагим, обращаясь к своему гостю. — Ну что ж, лети, раз ты такой скорый: то сюда, то туда! Только наведайся ещё как-нибудь. Лети, Скорка. — Он открыл окно, и орлёнок выпорхнул навстречу матери и отцу.
Он благополучно добрался с ними до родного гнезда, пытаясь по пути на своём птичьем языке объяснить всё, что с ним сегодня произошло.
И я побывала в гнезде старого Ибрагима и вместе с ним любовалась молодыми садами, которые выросли на горных склонах, там, где прежде ничего не росло, где даже чахлые травинки не нарушали сурового покоя ноздреватого камня. А теперь вокруг сады, сады, цветущие на ступенчатых каменных террасах.
Я сидела в гостях у Ибрагима и вдруг почувствовала, что пол ходит под моими ногами.
Ибрагим засмеялся.
— Ветер, — сказал он. — Вот и раскачивается наше железное гнездо. — Потом он добавил: — Глядите, мой сосед прилетел домой. Я зову его Скорка. Познакомился с ним, когда он был совсем крошкой. А теперь он сам отец и кормит орлят — маленьких скорок…
Я поглядела туда, куда указывал Ибрагим, и увидела огромного орла — он сидел на скале и расправлял широкие, сильные крылья.
Приключения Желтопузика
Если ты выращиваешь одного или двух утят, тогда, конечно, можно каждому придумать имя. А если их три тысячи и все они одинаковые, словно выкрашены весёлой жёлтой краской? Как тут быть? И всё-таки один утёнок так выделялся среди своих братьев и сестёр, что получил кличку Желтопузик. Это потому, что у него было удивительно яркое брюшко, как будто взяли и подклеили туда кусочек меха канареечного цвета.
Может быть, и не заметили бы Светлана, Ваня и Коля Желтопузика, но он был такой беспокойный, что невольно привлёк к себе их внимание.
Желтопузик, его братья и сёстры прибыли к озеру, которое называется Горькое, на колхозной двухтонке, покрытой брезентом. Позади неё, прицепленный на крюк, колыхался фургончик — старая тракторная будка, уже давно списанная в расход и валявшаяся за кузнечным сараем. В кабине сидели председатель колхоза Николай Иванович и его старший сын Иван, а в будке — Светлана и первоклассник Колька.
Николай Иванович остановил машину и сказал Ивану:
— Значит, бригадиром у них будешь. И смотри у меня, ежели что…
Светлана уже выскочила из фургончика и командовала:
— А ну побыстрее откиньте брезент, а то они задохнутся!
Приподняли брезент, открыли борта, и вниз полился жёлтый пушистый поток: крохотные утята, только что взятые из инкубатора, учились ходить по земле, смешно переваливаясь.
Здесь же, у озера, поставили самодельный забор из старой рыболовной сети, чтобы помешать утятам убежать далеко. Потом Николай Иванович вынул из кабины мешок, несколько кастрюль.
— Кухарничай, Светлана, корми братьев, — сказал он. — Рыбы сами наловите на уху. В воскресенье мы с матерью к вам заглянем, продуктов привезём.
Машина ушла, и возле озера остались два брата, сестра и три тысячи утят.
И вот тут-то сразу показал себя Желтопузик. Во-первых, он, конечно, немедленно очутился за сеткой. Отчаянно пища, Желтопузик носился по лугу, и Светлана с Колькой никак не могли поймать его. Только когда он окончательно устал и не мог пищать, а только разевал рот, его удалось водворить на место.
Наутро Светлана огорчённо закричала:
— Глядите, ребята, хромает Желтопузик — наверное, вчера лапку наколол!
Желтопузика снова поймали. Светлана намазала ему лапку йодом и забинтовала. Он ходил важный и неуклюже ставил забинтованную лапку на влажную землю. А днём над
