другого, как позволить все еще остававшимся в Николаеве войскам погрузиться на корабли. Это удалось провести без потерь, хотя в разных концах города уже шла стрельба и начались пожары, а единое руководство было уже невозможно. Корабли отчалили в ночь на 16 марта также без происшествий, хотя русские выкатили свои батареи на берег.

В Одессе между тем с 12 по 14 марта на корабли погрузились остатки 7-й ландверной дивизии. Наконец отряд, сердечно провожаемый немецкой колонией и множеством русских, оставил гавань. Французское командование передало ему подписанный генералом д’Ансельмом приказ, где было четко сказано, что в данном случае речь идет ни в коем случае не о транспортах с военнопленными, а о судах с войсками, которые союзники обязались доставить на Родину[147].

Дальнейшая отправка 15-й ландверной дивизии из Одессы из-за понадобившейся перегрузки на другие корабли растянулась до 23 марта, а прибытие ее к Константинополю – до 25 марта.

Интернирование в Салониках

В Константинополе войска с Украины должны были примкнуть к большому транспортному потоку, в котором перевозились на Родину через Гибралтар все еще находящиеся в Константинополе и его окрестностях германские части из Азии. И действительно, первые 8 тысяч человек без помех добрались этим маршрутом до Германии. Однако остальные транспорты с 400 офицерами и 6 тысячами солдат на борту были направлены в Салоники и там, в нарушение всех данных обещаний, высажены на берег. При транспортировке в лагерь дошло до жестоких издевательств чернокожих охранников над безоружными германскими солдатами. Немцы были размещены в сильно перенаселенном, донельзя убогом французском палаточном лагере в Микре. У офицеров отобрали оружие и бинокли. Все протесты и ссылки на обещания генерала д’Ансельма остались безуспешными. И все же издевательства над обитателями лагеря тут же прекратились, после чего уже в первый день стоявший на страже чернокожий адъютант безропотно снес увесистую оплеуху от одного германского солдата, а несколькими днями позже французская охрана в ходе одного из споров даже вынуждена была обнажить оружие.

Основанием для открытого нарушения данного союзниками обещания стало обстоятельство, что большевики тем временем атаковали Одессу, а размещенная там французская дивизия отказалась сражаться. Поэтому, чтобы иметь возможность переправить ее в Констанцу, немцев якобы ненадолго высадили с транспортов. Явно неподобающее обращение с германскими офицерами и солдатами, и так подвергшимися акту насилия, может быть объяснено лишь продолжающимся садистическим военным психозом.

В начале апреля офицеры были отделены от солдат и бесцеремонно заперты в лазарете. То, что и тех и других теперь называли «интернированными», ничего не меняло в их участи. Охрана из сенегальских негров между тем оставалась. Губернатору провинции майору фон Кокенгаузену был подан протест, после которого на каждые 200 солдат разрешили оставить по одному офицеру, а довольствие улучшили. У офицеров же ничего не изменилось.

Так как в остальном все протесты в адрес французских чиновников не дали никаких плодов, а адмирал Хопман, особенно настойчиво хлопотавший за войска, был подвергнут французами 15-дневному аресту, старший по званию из офицеров 4 мая обратился в Посольство Королевства Нидерландов в Афинах, которому была доверена защита германских интересов. Он просил прислать полномочного представителя посольства для скорейшего получения необходимого тоннажа от правительства рейха, о передаче денег, о том, чтобы добиться разрешения на выезд для комиссии по перемирию, о наведении справок об остающихся в Константинополе транспортах. Сколько-нибудь заметного результата, судя по документам, не имело и это послание. Но постепенно жизнь солдат удалось сделать более сносной благодаря усилиям офицеров, поддерживавших в них стремление к приличествующему военнослужащему поведению и национальную гордость. Офицеры врачебной службы, невзирая на неблагоприятную санитарную обстановку, сумели предотвратить крупные эпидемии. Оба военных священника пытались ободрить интернированных.

Возвращение в Германию

Лишь 13 мая начальник штаба комиссии по перемирию на Черном море майор фон Кесслер смог отправиться в Константинополь, чтобы подготовить суда нужного тоннажа для отправки войск. Переговоры, впрочем, так затянулись, что первый пароход с 1500–1800 солдатами прибыл в Салоники лишь 1 июня, а последний – 21 июня. Соответственно, вывоз частей проходил с 10 июня по 1 июля. Поездка прошла без происшествий. Прибытие транспортов в Германию проходило с 4 по 20 июля, высадка личного состава производилась в Эмдене, Вильгельмсхафене и Гамбурге. При этом войска на транспортах, сохранив патриотические чувства, были настроены бодро. Те, кто прошли суровую школу боев на юге России, а также интернирования французами, получили весьма ценный опыт.

VII. Отступление 10-й армии

Центральная группировка германских войск на Востоке

В 10-й армии, с февраля оказавшейся в центре германского фронта на Востоке, события, связанные с переворотом на Родине, приняли менее сложный оборот, чем на Украине.

Территория, которую эта армия почти без боя заняла в ходе весеннего наступления 1918 г.[148], – от северной границы Украины на юге и до юго-восточной оконечности Курляндии на севере и от восточной границы генерал-губернаторства Литва примерно до линии Рогачев – Могилев – Орша – Полоцк – представляла собой слабо населенную аграрную периферию. Здесь таких сложностей, как на плотно заселенной Украине с ее крупными индустриальными центрами и сконцентрированными массами рабочих, не предвиделось. Впрочем, местные жители едва ли были менее большевизированы, нежели на Украине.

Командование 10-й армии не имело дела со столь масштабными внутриполитическими противоречиями и экономическими проблемами, доставлявшими столько неприятностей штабу группы армий «Киев». Трения между поляками, евреями и белорусами, конечно, были, но пока репутация германских войск оставалась непоколебимой, они не приводили к сколько-нибудь крупным конфликтам. Действовавшая в тесном контакте с военными инстанциями администрация работала хорошо. Она вполне справлялась и с хаосом в городах.

Единственным явным врагом Германии в этой части Восточного фронта была Советская Россия. Однако официально действовал мирный договор с ней. Когда отдельные отряды, вернее – банды, не соблюдали его условий и совершали налеты на германские посты на демаркационной линии, их действия неизменно объявлялись их начальством самоуправством, а инциденты улаживались с помощью переговоров. Крупное восстание в районе Сенно[149], произошедшее в связи с очередным ударом красных, было без проблем подавлено в августе, а банды красных отброшены за демаркационную линию.

И все же вплоть до переворота с советскими властями были сравнительно сносные отношения. Они пунктуально доставляли в Оршу суммы в тех размерах, что обязались уплачивать согласно Брестскому миру. Очищение ненужной германским войскам территории проходило без существенных помех на основании пунктуально проводимых в сентябре–октябре переговоров, но лишь в обмен на платежи русских. В начале ноября демаркационная линия