Шрифт:
Закладка:
К концу первой недели пребывания на родине ему удалось подыскать для себя на морском берегу подходящий участок земли — тут можно вдоволь насладиться и видом волн, и шумом прибоя, а это ему всегда так нравилось… Цурумацу влюбился в эту землю с первого взгляда; мысленно уже представил себе свой будущий дом: решил выстроить его на большой поляне, со всех сторон окруженной высокими деревьями.
Следующие несколько недель он занимался весьма ответственным делом. Как плотнику ему предстояло возвести дом не просто очень красивый, но одновременно и достаточно прочный, чтобы выстоял при тайфунах и ветрах летом и оставался теплым и уютным зимой, во время снежных бурь. Каждый день с гордостью отмечал, что дело у него ладится: сначала появилась первая комната, за ней — еще одна, потом крыша… Наконец готово самое дорогое для него помещение — мастерская в задней части дома, поближе к морю, чтобы во время работы слышать крики чаек и шум прибоя.
Работа отнимала у него все время, не оставалось ни минуты, чтобы подумать об Окити. Да и понимал он, что пока ему надо держаться в стороне, выжидать, пока Окити привыкнет к своему новому положению; ведь она теперь свободна и границы консульства ее больше не сдерживают. Пожалуй, сейчас не стоит навязывать себя, пока она еще, скорее всего, не готова принимать столь серьезные решения и в очередной раз менять свою жизнь. Вот почему Цурумацу не торопил события — набрался терпения и ждал своего часа.
Прошло полтора месяца; Цурумацу вбил в свой дом последний гвоздь — работа окончена. Теперь можно устроиться на веранде с бутылочкой саке и любоваться плодами своего труда. В этот дом он вложил всю свою любовь, и в результате все получилось как задумал: две уютные комнаты с большой верандой, опоясывающей дом со всех сторон. А вокруг него высились деревья, пели птицы и пахло морем…. Что касается внутреннего устройства дома, — что ж, все предусмотрено.
Например, в середине главной комнаты сделано углубление в полу — здесь в дальнейшем он намеревался разместить стол: уже вбил в потолок громадный крюк со свисающей с него железной цепью. Сюда повесит специальный железный котелок, как раз над очагом, и зимними вечерами здесь будут готовиться вкусные обеды и ужины, обязательно с набэ — рагу из мяса или морепродуктов, с овощами и толстой японской лапшой. Цурумацу почти видел свое будущее семейство, уютно устроившееся вокруг стола за ужином… Он не сомневался — все члены его семьи будут счастливы и дружны…
Со следующего дня решил приступить к изготовлению мебели. Ну а сегодня ему достаточно растянуться здесь, в новом доме, на новом татами, наслаждаясь видом своей работы и вдыхая аромат свежей древесины. В тот вечер он заснул рано, расслабленно прислушиваясь к шуму ветра, плеску прибрежных волн и негромким крикам птиц, устраивающихся на ночлег среди густых ветвей деревьев. Эти птицы не боялись Цурумацу и сразу стали его друзьями. Пока он работал, частенько подлетали к нему, внимательно следили за молодым плотником любопытными черными глазками, словно интересуясь, как идут дела у нового соседа. А когда он устраивал передышку, чтобы поесть, слетались к нему целыми стаями и он делился с ними крошками от обеда, щедро рассыпая их вокруг себя. «Что ж, — рассуждал Цурумацу, рассматривая птиц, — вот теперь я уж точно никогда не буду страдать от одиночества».
Ни разу он не пожалел, что не стал вырубать деревья и оставил в целости птичьи гнезда. Улыбнулся, вспомнив, как Окити однажды сказала ему, будто он способен очаровать даже птиц на деревьях; что ж, скорее всего, она была права, а?.. На следующий день он с таким усердием принялся за новый стол, что даже не обратил внимания, как возмущенно закричали птицы, шумно захлопали крыльями и поспешно разлетелись по деревьям. А ведь это означало, что рядом появился незнакомец. Но Цурумацу понял это, только когда почувствовал, что кто-то осторожно трогает его за плечо… Резко повернувшись, увидел перед собой давнего друга — Сайдзё.
Когда-то в детстве все начиналось у них с проказ и шалостей: вечно содранные коленки, беготня по весенним и летним полям, царапины и ссадины после стычек… Затем оба стали засматриваться на девочек; но позже, настрадавшись из-за гордых красавиц и пережив первую безответную любовь, твердо решили больше никогда не обращать внимания на представительниц слабого пола, в чем и поклялись друг другу. Да, много пришлось пережить неразлучным друзьям, и всё они делили между собой — и радости, и горе.
Молоток выпал из руки Цурумацу, и друзья крепко обнялись. У плотника чуть кости не захрустели от такого проявления дружеских чувств. Сайдзё превратился из приземистого, коренастого мальчишки в рослого молодого мужчину, превосходного боксера; он так обрадовался встрече с другом, что немного не рассчитал силу мускулов.
— Цурумацу, я приехал сюда, как только узнал, что ты снова в Симоде! — улыбнулся Сайдзё, ослабляя железные объятия и наконец-то выпуская его на свободу. — Мой старый друг, сколько же времени мы с тобой не виделись?!
— Пожалуй, года четыре, а может, и все пять, — покачивая головой, произнес Цурумацу.
Вспомнил он, при каких страшных обстоятельствах расставались: Цурумацу страдал и мучился из-за того, что потерял возлюбленную, а Сайдзё молчал и только изредка тяжело вздыхал, бессильный хоть чем-нибудь помочь несчастному другу.
— А ты отлично выглядишь, Сайдзё-сан! Слышал я, что как боксер ты сумел сделать себе имя в Эдо. Ты, говорят, стал знаменитостью!
Он отступил на пару шагов и оценивающе оглядел внушительную фигуру товарища.
— Ну кто бы мог подумать, что мой толстый, приземистый приятель превратится в образец мужской красоты? Да по тебе можно изучать анатомию мускулов! А вот теперь взгляни на меня… такого доходягу даже мужчиной-то стыдно назвать! — Постучал себя по впалой груди и рассмеялся.
Торжественный и несколько напряженный момент встречи наконец плавно перешел в теплый, дружеский разговор; старые друзья снова обнялись. В тот же вечер Сайдзё пригласил Цурумацу в местную харчевню — не спеша выпить по чашечке саке. Это их любимое место, оно наводило на воспоминания о беспечных вечерах юности. Именно здесь друзья проводили много времени, попивая крепкое, горячее саке
