Шрифт:
Закладка:
Виктор прошел на свое место, уселся и сцепил руки в замок, положив их на стол.
– Я так понимаю, вы уже познакомились и представлять вас друг другу не надо?
Вопрос повис в воздухе. Ольга вопросительно посмотрела на Носова – по идее ответить первым должен был он. Но Носов хранил молчание. Тонкие, но густые брови Орловой удивленно изогнулись. Она чувствовала сейчас себя не в своей тарелке, стоя посреди кабинета, словно посетитель. Ольга шагнула было к столу, который раньше занимала Ирочка, но остановилась на полпути, шестым чувством поняв, что это может быть воспринято неоднозначно.
Макаров кивнул и сделал приглашающий жест.
– Не стесняйтесь, теперь это ваше место. Располагайтесь.
Настал черед удивляться Носову.
– Оля будет работать с нами? – подал он голос.
– Со мной, – подчеркнул Виктор. – Это моя новая напарница.
Лицо Носова окаменело.
– Вот, значит, как. А я…
– А ты продолжаешь заниматься тем, чем занимался. Группу никто не распускал. От дел отстранили меня одного. Оставили только то, чем мы будем заниматься со следователем Орловой. Вдвоем.
– Совет да любовь, – саркастически хмыкнул Носов.
Виктор постарался подавить вскипающее в груди бешенство, но сделать это оказалось труднее, чем обычно.
– Тебя что-то не устраивает? Подай рапорт о переводе. Его, скорее всего, удовлетворят. Дураку понятно, что работать рядом с тем, под кого копает инквизиция, неудобно для карьеры. Так что тебя поймут. Вперед. Я возражать не буду. Не хватало мне еще в компании человека, изображающего из себя немой укор.
– А что, не в чем тебя укорять? – взвился Носов, наплевав на присутствие в кабинете чужого, по сути, человека. – Безупречный ты, как всегда? Почему тогда в морге Ирочка, а не ты?
Виктор не успел ответить.
– Потому что она дура.
Оба мужчины замолчали и посмотрели на Ольгу. Та спокойно уселась за стол Ирочки, сдвинув бумаги на край.
– Ну что вы так уставились? Подробности уже всем в этом здании известны. Ирочка ваша по наводке Макарова нарыла неожиданную информацию. И решила отработать ее сама. Одна. Так может поступить только дура. И мне все равно, кем она тут у вас была – любимым ребенком или роковой женщиной. Она взрослая девочка. И не просто переоценила свои силы, а поступила как глупый подросток, который пытается доказать, что чего-то стоит. Ты пытался ее остановить?
Макаров молча кивнул, с трудом приходя в себя.
– У тебя был шанс ее остановить?
– Она не стала меня слушать.
Ольга хмыкнула и посмотрела на Носова.
– А если бы с ней говорил ты – она бы тебя послушалась?
Носов поиграл желваками, но был вынужден покачать головой.
– Вот вам и ответ. Виктор винит себя в том, что не смог остановить ее. Но сделать это у него не было ни одного шанса. А ты винишь его в этом, потому что был в другом месте и не мог помешать. Но ответ в том, что этого не мог сделать ни один из вас.
– Но она сделала так из-за него! – совсем по-мальчишески воскликнул Носов и даже показал на Макарова пальцем.
– То есть, я так понимаю, тут не логика говорит, а ревность? – усмехнулась Ольга и развела руками. – Тут уж, извините, медицина бессильна.
Носов выскочил из-за стола, одним махом подскочил к Орловой и навис над ней всем своим центнером. На Ольгу это никак не подействовало. Она смотрела на Носова, чуть склонив голову набок, как умная собака, которой встретилось что-то любопытное. Носов что-то рыкнул неразборчивое и выбежал из кабинета.
– Смело, – похвалил Виктор. – Прогуляемся? Мне кажется, нам есть, что обсудить, а я еще даже не завтракал.
24.
Макаров смотрел на Ольгу Орлову со смешанными чувствами. Она была бесспорно и объективно красивой женщиной, подчеркнуто сексуальной. Но, глядя на нее, Виктор не испытывал никакого эротического влечения, хотя среди коллег пользовался репутацией человека, мимо которого ни одна женщина не может пройти без риска. А тут хоть бы один нерв шевельнулся.
В чем тут дело? Виктор терялся в догадках. Вряд ли дело в неожиданном падении либидо. Скорее характер Ольги не давал шанса «поклеить» ее. В ней чувствовалась сила, решительность, властность. То, как она поставила на место Носова, внушало уважение. Она не пряталась за гендерной принадлежностью, не использовала женские штучки для достижения цели. Во всяком случае, пока. Чисто мужской стиль поведения. Резкий, жесткий, прямой. И взгляд такой же – открытый, чуть насмешливый. Свой парень, что называется. А «подкатывать яйца» к парням – это совсем не то, что мог допустить Виктор хотя бы в глубокой теории. Его воинствующий натурализм не вызывал ни у кого сомнений.
А может быть, трагическая гибель Светланы и Ирочки так на него подействовали? Но он не был влюблен в Ирочку, и даже ее собственную влюбленность в него пытался цинично использовать.
А Светлана… Мог ли он утверждать, что полюбил ее? Вот так стремительно, с первого, фактически, взгляда? С момента ее убийства прошло всего несколько дней, но образ уже размылся в памяти. Осталось какое-то теплое чувство, нежность, но он ощущал скорее вину, чем боль утраты. Вину и растерянность.
Еще вчера ему казалось, что он понимает суть происходящего. Таинственные и могущественные силы разыгрывают свою партию. Некий следователь узнает лишнее и может внести в эту партию элемент непредсказуемости. Его резко одергивают, показав, насколько он уязвим. Логично? Логично.
Но чем больше Виктор над этим думал, тем менее логичной ему казалась подобная выкладка. Какой смысл убивать почти незнакомую ему женщину? Никто же не мог залезть к нему в голову и понять, что она стала ему дорога за такой короткий промежуток времени. Следовательно, для постороннего взгляда он просто снял на ночь какую-то барменшу. Смысла в ее убийстве не было никакого. Если только она изначально не была целью.
Но и тут не складывалось. Света спокойно гуляла по темным безлюдным уголкам своего парка, да еще под хмельком. Убить ее там, обставив как нападение насильника или грабителя, – и все дела.
Если же принять версию, что это средство давления на следователя, то зачем такие сложности? Это не сицилийская мафия, тут не станут голову коня в постель подсовывать. Проще и надежней ликвидировать саму угрозу в лице следователя,
