За десять минут мы стащили с киллера верхнюю одежду, усадили на стул и крепко связали веревками. Оказалось, что у него сломана правая кисть — результат моего удара кочергой. И вдобавок, разбит затылок. Правда, не сильно — просто кожу содрало.

Через несколько минут он начал подавать признаки жизни. Застонал, заерзал.

Открыв глаза, он быстро осмотрелся по сторонам, затем увидел меня. От меня не укрылось, что это был взгляд человека опытного.

— Ну, привет! — с вызовом произнес я, усевшись на ранее принесенный Гришей табурет. — Кто такой?

— Савельев... — процедил он, буравя меня хмурым взглядом. Морда у него была еще та, чем-то смахивала на молодого Владимира Машкова.

— Смотри-ка, и фамилию мою знаешь, да? — удивился я, пусть и показательно. — Извини, допросы вести не умею. Не тому меня в армии учили, хотя соответствующий предмет был... Если ты намерен поговорить, давай поговорим. А если нет, я могу тебя еще раз кочергой двинуть. Ну, что предпочитаешь?

— Ну давай поговорим...

— Замечательно. Григорий, прошу, вскипяти чайник.

Но журналист стоял посреди комнаты и молча смотрел на связанного.

— Я его знаю, — медленно произнес он. — Видел в подвале того дома, где меня держали. Он приходил с Клыком...

— Интересная информация, — изумленно пробормотал я, глядя на «гостя». — Кто же ты такой? Киллер?

— Какая разница? — произнес он, сплюнув на пол.

— Очень большая. Судя по акценту, ты вроде русский, да?

Он промолчал.

— Имя-то есть? — снова спросил я.

— Попить дай, — вдруг попросил киллер.

Я ухмыльнулся.

Поднялся с места, взял стоящую неподалеку стеклянную бутылку с минералкой. На этикетке значилось «Нарзан». Газа там уже не было, я вскрыл тару несколько часов назад. Сунул горлышко в рот пленного, поднял вверх. Тот, захлебываясь, сделал несколько глотков.

— Тьфу, что за теплое дерьмо ты мне подсунул? — возмутился он, отплевываясь.

— Яд, — не моргнув глазом, ответил я. Поставил бутылку на стол так, чтобы оппонент ее видел. — Сильный, медленно действующий яд. И если хочешь жить, ты мне ответишь на все вопросы, а там может быть, выдам тебе противоядие. Времени у тебя примерно минут сорок, потом оно уже будет не нужно. Вроде все понятно изложил?

— Сука ты, Савельев, — хмыкнул тот, глядя на меня взглядом затравленного волка. — Вроде молодой, щенок еще совсем. А внутри тебя гнида сидит, самая настоящая. Сколько ты еще будешь под ногами путаться, а? Да мне насрать на твой яд!

— Разве я тебя об этом спрашивал? Меня интересует имя.

Тот злобно цыкнул.

— Зови меня Петр.

— Ну, допустим. Петр, какого хрена ты сюда явился?

— А разве не ясно? Водитель такси сообщил, что к нему в машину подсел непонятный тип, представился офицером КГБ. Потребовал привезти майора Привалова по этому адресу. Очевидно же, что он кому-то понадобился. Поскольку он под моим колпаком, я заинтересовался и решил вмешаться. Думал, будет просто. А ты меня переиграл, да еще и на такой дешевый прием...

Он рассмеялся, закачал головой.

— Откуда ты меня знаешь? — спросил я.

— Мы давно за тобой наблюдаем, — помедлив, ответил тот. — Разве забыл, как ты связанный сидел в подвале дома, что в Чернобыле? Уж не знаю, как ты тогда освободился... Впрочем, чего гадать, те олухи, что тебя охраняли просто обосрались.

— Привалов под колпаком? — уточнил я. — Значит, тот продажный секретарь из военно-врачебной комиссии тоже ваш? Теперь понятно, откуда такая настойчивость. Но это для меня не новость, я догадывался, что майору поступила команда. Кто же заказчик? Клык?

Петр смотрел на меня с какой-то мрачной хитрецой.

— Кто такой Клык? — спросил Григорий.

Петр перевел взгляд на него.

— И ты журналюга здесь? — процедил он, словно только что его заметил. — Жаль я тебя тогда не придушил. Ну что, много накопал дерьма?

— Достаточно! — Гриша шагнул к нему. — Кто такой Клык?

Не успел я сообразить, зачем он к нему подошел, как тот уже двинул ему в нос. Пусть удар был не очень сильный, зато от души. Тут же хлынула кровь. Ого, а Гриша-то оказывается куда серьезнее, чем кажется. Под маской журналиста прячется жесткий и решительный человек.

— Ну! Кто такой Клык?

— Понятия не имею, о ком вы.

Я закусил губу. Это уже не первый раз, когда люди, так или иначе относящиеся к числу диверсантов, открыто демонстрируют, что не знают, никакого Клыка. Это как минимум странно. Быть может, среди них он известен под другим именем?

Я вытащил из кармана сложенный вчетверо фоторобот Клыка, составленный по словам Григория и показал его Петру.

Тот покосился на него с некоторым интересом, но затем неожиданно застыл, словно его молнией поразило. Следующие три минуты он тупо смотрел в на фото, странно улыбался и бубнил себе под нос что-то нечленораздельное. Как мы ни пытались привести его в чувство, тот вообще ни что не реагировал. И на умелую игру или притворство это совершенно не походило. У него крыша поехала...

— Что за ерунда? Что было в бутылке? — спросил Гриша, посмотрев на меня с подозрением.

— Всего лишь выдохшийся «Нарзан», — ответил я. — На вкус действительно дерьмо.

— То есть, никакого яда там не было?

Я качнул головой.

— Тогда что это за реакция? Наркотики?

Несколько секунд я думал, затем произнес:

— Не думаю. Скорее, гипноз. Слышал что-нибудь про подобное? Думаю, Клык редкая рыба, раз таким образом обрабатывает завербованных. Смотри, это же русский человек. Без акцента, без намека на иностранные спецслужбы. Свой в доску, но при этот вытворяющий такие дела...

— Гипноз? — усмехнулся журналист. — И ты в это веришь?

— Было дело, — кивнул я. — Кое-что видел.

Тот лишь скептически покачал головой, но комментировать не стал.

— Что теперь с ним делать? — я помахал рукой перед лицом Петра.

— Посадим его в подвал, может быть, придет в себя. А не придет, ничего страшного. Вряд ли кто хватится.

— Разве это решение? — усомнился я. — Там же холодно. Замерзнет нахрен.

— Да и черт с ним. Разве не тебя он хотел пристрелить?

Заявление Григория трудно было оспорить. Конечно, убивать его я не