— Сэр, — говорит Натали, обращаясь к Брэкстону, — мне нужны некоторые лекарства, потому что Морган не шутила, когда сказала, что роды были болезненными. И, при всем моем уважении, если их не получу, я попрошу Колтона убить тебя. Сэр, — добавляет она.

Брэкстон подходит и кладет руку ей на плечо.

— Все будет хорошо.

Даже с обезболивающими роды у Натали долгие и тяжелые. Колтон выглядит готовым убить кого-нибудь каждый раз, когда у нее начинаются схватки. И я напугана до смерти. Знаю, что Брэкстон — опытный врач, но даже при том, что он сохраняет свое хладнокровное поведение, я все равно волнуюсь. Особенно когда глаза медика расширяются от паники.

— Что-то не так, — бормочет Натали, ее взгляд беспорядочно мечется по комнате.

— Мне нужно хирургическим путем вытащить у тебя детей, — говорит ей Брэкстон. — Им нужна помощь.

Пока медик и Брэкстон готовятся к операции, я наклоняюсь поближе к лицу Натали.

— Все будет хорошо, — говорю я. — Нет никого, кому я доверяю больше, чем Брэкстону.

Ее лицо искажается от боли, прежде чем она отвечает:

— Кроме Колтона, я чувствую то же самое.

Звуки процедуры негромкие, но, кажется, отдаются звоном у меня в голове. Различные вскрытия, которые я проводила в школе, были ничем по сравнению с этим, и чувствую, что меня начинает подташнивать. Несколько раз мне приходится выходить из клиники, чтобы отдышаться, только для того чтобы снова почувствовать себя больной.

Но это того стоит, когда я слышу первый тихий крик ребенка.

Мне требуется вся сила воли, чтобы оставаться рядом со своей подругой и не идти навестить ребенка. Однако, когда рождается второй, я больше не могу этого выносить. Я подхожу, чтобы украдкой взглянуть, но медик удивляет меня, вручая мне первый крошечный сверток. Слезы наворачиваются мгновенно, когда смотрю вниз на драгоценное личико младенца, любуясь его носиком-пуговкой и пухлыми щечками.

Как бы сильно ни хотела обнимать его вечно, я заставляю себя подойти к Колтону.

— Вот твой сын, — говорю я.

Он забирает у меня ребенка и показывает его Натали. Она слабо улыбается, но радость в ее глазах достаточно ярка, чтобы соперничать с солнцем.

Я подхожу ко второму ребенку, пока медик его моет. И снова он передает ребенка мне. И снова я плачу. Знаю, что это смешно, но, похоже, я никогда по-настоящему не понимала, чего меня лишают из-за моего бесплодия. У нас с Брэкстоном никогда не будет детей, и эта мысль заставляет мое сердце болезненно сжиматься, а слезы литься все сильнее.

Прежде чем успеваю выставить себя полным идиоткой, я передаю ребенка Натали.

— Он красив, как и его брат, — говорю я, шмыгая носом. — Я так рада за тебя.

— Спасибо, — отвечает она. — Я счастлива, что они наконец здесь.

Смотрю на Колтона, готовая услышать, о чем думает новоиспеченный отец, но мысленно он не с нами. Нет, он смотрит на своего сына сверху вниз, как будто он — сама жизнь и больше никого не существует. Любовь во взгляде Колтона — это совершенная любовь, безусловная и вечная.

Поэтому, конечно, я плачу еще немного и передаю Натали ее ребенка.

— Спасибо тебе за то, что ты здесь со мной, Скайлар, — благодарит она. — И за то, что позволила мне одолжить Брэкстона. — Она улыбается мне, в ее глазах мелькает огонек. — Когда-нибудь надеюсь отплатить тебе тем же и оказаться на краю кровати, а не в ней.

Я киваю, не имея сил сказать ей, что этого никогда не произойдет.

Несколько часов спустя, после того, как Натали и малыши расположились рядом с Колтоном, Брэкстон отводит меня обратно в нашу комнату. Он молчит, но явно хочет поговорить со мной. И к тому времени я набралась смелости, чтобы наконец раскрыть свой секрет.

— Брэкстон?

Он смотрит на меня со своего места на кровати, его руки застыли в процессе снятия одежды. Он тут же прищуривает глаза, поскольку, без сомнения, улавливает нотку беспокойства в моем голосе.

— Что?

Я глубоко сглатываю, надеясь, что мне действительно удастся выдавить эти слова. Чтобы дать себе еще несколько секунд собраться с мыслями, подхожу и сажусь рядом с ним на кровать. Он смотрит на меня, в его взгляде мелькает беспокойство.

Я сжимаю руки на коленях, более неуверенная в себе, чем когда-либо за всю свою жизнь. Но разговор давно назрел, и если я действительно люблю Брэкстона, то мне нужно быть честной с ним.

— Это время с тобой на Наджари было потрясающим, — тихо начинаю я, не отрывая взгляда от пола. — Я знаю, что ты врач и что исцеляешь людей, но не думаю, что понимаешь, сколько исцелений я получила с тех пор, как ты вошел в мою жизнь. До того как встретила тебя, не могла смотреть на себя, потому что чувствовала себя уродливой и испорченной, но потом ты сказал мне, что я красива, и я действительно поверила в это. Тогда ты эмоционально поддержал меня во время горя после смерти моих родителей.

Я одариваю его дрожащей улыбкой.

— Это было самое трудное в моей жизни — принять, но с каждым днем я все больше примиряюсь с тем, что произошло, потому что предпочитаю сосредоточиться на тех воспоминаниях, которые у меня остались о них. Ты научил меня этому. Но это еще не все. Ты научил меня, как открыть свое сердце и быть уязвимой. Я люблю тебя, Брэкстон, и доверяю тебе больше, чем кому-либо еще в мире. И именно из-за этого мне нужно рассказать тебе о том, что я скрывала от тебя.

Он застывает рядом со мной и двигает челюстью из стороны в сторону, но остается спокойным. Я не уверена, хорошо это или плохо, но это не имеет значения. Не в силах смотреть на него, пока делаю свое признание, снова перевожу взгляд на пол.

— Однажды ты сказал мне, что хочешь детей, и я видела, как ты смотрел на малышей сегодня вечером. Но это то, чего никогда не смогу тебе дать, потому что я бесплодна. Я надеялась найти способ помочь другим женщинам, таким же как я, потому что знаю, какую боль они испытывают. Это причина, по которой я изучала анализ ДНК.

— Скайлар, я…

Поднимаю руку, заставляя его замолчать.

— Пожалуйста, дай мне закончить, или я не смогу. Прости, что не сказала тебе раньше, но я так волновалась, что ты больше не захочешь меня. И просто молюсь, чтобы ты любил меня так