На большой перемене ребята рассыпались по двору. Одни тут же бросились за футбольным мячом, другие уткнулись в книжки. Стайка девчонок закрутила скакалку, кто-то под восторженные возгласы немногочисленных зрителей вертел на турнике солнце. Нет, все это было не то…

Дауду пришлось сделать несколько кругов, пока он отыскал Раису за волейбольной площадкой. Она о чем-то оживленно разговаривала с двумя одноклассницами. Одну из них Дауд знал хорошо. Это была энергичная девчонка, быстрая и чересчур любопытная. Она всегда все про всех знала, потому имела прозвище Цыганка. Другую Дауд мало знал — девчонка как девчонка. Про нее говорили, что она вечно всех мирила. Словно это была ее общественная обязанность. В ушах у этой миротворицы висели маленькие серебряные шарики, которые дрожали не только при каждом движении, но даже когда она стояла неподвижно и разговаривала.

Заметив недалеко от интересующей его компании знаменитого на всю школу Петуха, Дауд с независимым видом двинулся к нему. Петух имел в школе репутацию отчаянного драчуна, а стало быть, и смельчака. Такая слава казалась Дауду на редкость завидной. И вроде, когда он оказывался рядом с этим бравым, исцарапанным бойцом, что-то само собой переходило и на него, Дауда. Он принялся рассказывать Петуху о футболе, который смотрел вчера по телевизору. Кое-что для наглядности ему пришлось показать самому. Он махал руками, подпрыгивал, шутил. Пусть Раиса видит: это для других Петух — гроза школы, для Дауда — просто приятель. Он как-то слишком развеселился и не заметил, что Петух уже давно ему не отвечает.

Прозвенел звонок. Когда они пересекали волейбольную площадку, Петух уронил шариковую ручку, которую вертел в руках всю перемену. Дауд приостановился, думая поднять ручку, но, оглянувшись, поймал на себе насмешливый взгляд девчонок и шагнул следом за Петухом.

Петух остановился. Нагло ухмыляясь, он смотрел на Дауда: будешь притворяться, что ничего не видел?

— Ты уронил ручку, — сказал Дауд.

— Ну так подними!

— Сам подними! — Дауд бросил осторожный взгляд на девочек, которые, продолжая оживленно разговаривать, остановились неподалеку от них.

— Охота, чтобы тебе поддали? — Петух с готовностью повернулся к Дауду. — Напрашиваешься?

— Не имеешь права! — растерялся Дауд и попятился от Петуха. Краешком глаза он опять глянул на девочек. О ком это они все время трещат? Неужели о нем? — Ручка ведь твоя, — произнес Дауд хриплым от волнения голосом. — И ты моложе меня, значит, ты и поднимай…

— Хочешь, чтобы я при девчонках расквасил тебе нос? — наступал Петух.

— Не имеешь права! — тупо повторял Дауд, все еще не решив, что ему делать.

— Ну давай, давай, поговори о правах! — притворно-вежливым голосом произнес Петух и ткнул кулаком Дауда в плечо.

В его холодных серых глазах Дауд уловил злобную угрозу.

— Нет, я тебе говорю — нет! — запальчиво воскликнула Цыганка, поправляя очки на маленьком носу.

— А я тебе говорю — да! — почему-то со злостью ответила ей Раиса и пристально посмотрела на Дауда.

— Да перестаньте спорить, — вмешалась девочка с сережками.

Мысли Дауда лихорадочно метались: «Что делать? Как поступить? Стоп! Отец бы, наверное, сказал: «Ничего не надо попусту осложнять:». А Раиса? Наверное, она тоже так считает, а то бы она ему что-нибудь подсказала. Да и мать расстроится, если узнает о драке из-за какой-то ерунды». Он вздохнул с облегчением и пошел поднимать ручку.

И все-таки чувство неловкости продолжало жить в нем. Ему было страшновато драться с Петухом. Но не это заставило его отступить. Он проявил благоразумие. Что бывает важнее… Теперь он крутил ручку, не торопясь вернуть ее Петуху, словно это несколько скрадывало его уступчивость.

Петух, победоносно поглядывая на девочек, тоже не спешил взять ручку. Это его время, и он должен был насладиться победой.

— Что я тебе говорила? Что я тебе говорила? — непонятно повторяла Раиса.

Цыганка, похоже, тоже была довольна таким исходом событий.

— Можешь оставить себе. На память, — сказал Петух и похлопал Дауда по плечу.

Подмигнув девочкам, он расслабленной походкой двинулся к школе.

На лице Дауда застыла растерянная улыбка. Вроде бы он поступил разумно. И Раиса от него ждала именно этого. Но все же на душе осталля какой-то неприятный осадок… Впрочем, бог с ним!

* * *

Назавтра после родительской ссоры Дауд, вернувшись домой, нашел на столе две книги Дюма и записку: «Майсарат! Вот тебе обещанные «Королевы». Срочно отправился в командировку. Буду дня через два-три. Твой Умалат».

Дауд раскрыл книгу на главе «Спальня королевы Наваррской». И сразу ушел в нее с головой. Он даже не сел, а только облокотился на стол. И не было уже ни герцога Гиза, ни королевы Марго, а только он и Раиса.

«РАИСА, — читал Дауд, — стала быстро рыться в ларчике, трепетной рукой перебрала в нем двенадцать писем, пробегая глазами только начало их, — было очевидно, что ей достаточно лишь взглянуть на обращение, как в ее памяти сейчас же возникало и содержание письма; но, просмотрев все, она вдруг побледнела, перевела глаза на герцога и спросила:

— Месье ДАУД, здесь нет того письма, которое мне нужно. Неужели вы потеряли его?.. Ведь… передать его…

— Мадам РАИСА, какое письмо вам нужно?

— То, где я прошу вас немедленно жениться…»

Неожиданная мысль пришла Дауду в голову, и он оторвался от книги. Как же он не подумал раньше?! «Королева Марго», если и была в продаже, могла достаться только редким счастливчикам. В школе так говорили. Но от Раисы он не слышал ни слова. Тем лучше! Пусть она читает среди первых. Он торопливо обвел красным карандашом прочитанный отрывок, взял книгу под мышку и вышел из дома.

Дауд так спешил, что не обратил внимания на черного янгенка, который просунул печальную мордочку в щель забора, готовый следовать за хозяином на край света…

Дауд прохаживался перед балконом Раисы, мысленно представляя, как она сбрасывает ему веревку, как он взбирается на девятый этаж и они ведут секретные переговоры, словно герцог и королева… Но Раиса что-то не торопилась с веревкой. И он поднялся к ней на лифте.

Осторожно нажал на кнопку звонка. Свирепый лай маленького Анзора, гулко отозвавшийся в коридоре, смутил Дауда. Он было даже решил улизнуть, пока не поздно, но в это время Раиса открыла дверь, сердито прикрикнув на собаку.

Дауд не сразу ее узнал. В цветастом шелковом халате, длинном и широком, очевидно, это был халат матери. Мокрые волосы тяжело лежали по плечам, утратив обычную соломенную светлость. Голубые глаза выражали откровенное удивление. Раиса казалась взрослой и недосягаемо