– Конечно, я все поняла с самого начала, мне просто страшно сидеть рядом и понимать, что я никто для тебя, – мне уже не хочется уйти, только лишь расплакаться на его плече. Прямо здесь.

– Мы можем стать друзьями, – говорит он несмело.

– Ты послушай, что говоришь мне, – я чуть было не закричала, – представь хоть на секунду себя на моем месте, о какой дружбе может быть речь, когда каждое твое слово и движение я воспринимаю как нечто большее, твой глинтвейн, – я указала на него, – да ты даже не знаешь, сколько мы его перепробовали, пока бродили, завернувшись в теплые шарфы по улицам Варшавы. Ты сидишь, и пьешь его, ни о чем не подозревая, а я готова от отчаяния забраться к тебе на колени, как делала всегда. Ты только упомянул ураган, а я сразу вспомнила песню «30 Seconds To Mars», которую ты напевал, когда подошел к нашей компании на втором этаже бара в Сочи. Потому что мы спорили, как нужно исполнять песню, и ты поддержал мою идею, даже когда мы не были знакомы, с тем Сашей мы всегда были на одной стороне, да, мы и между собой спорили, не буду врать, но мы по жизни были заодно, даже одевались одинаково, как во время нашей последней поездки. Дырявые джинсы и черные водолазки. Иди к черту со своей дружбой!

Я последний раз взглянула на него и ушла к машине Максима. Он ждал меня. Светлые волосы казались мне какими-то серыми, да и все лицо, освещенное приборной доской, будто стало старше.

– Поговорили? – он не торопился заводить автомобиль. Я видела, как Кот вышел из кафе и пошагал в сторону студии.

– Отвези меня домой, – я просила его об этом как можно спокойнее, хотя сердце по-прежнему готово было вырваться из груди.

– Только не предлагай остаться на ночь, мне потом не хочется чувствовать себя способом мщения, жилеткой для слез и все в этом духе, – Максим рассмеялся, но вышло как-то неубедительно.

– Ты мне слишком дорог, чтобы использовать тебя по такому короткому списку ролей, – я посмотрела на него.

– Ну не надо – брат, сват, это уж точно не про меня, понятно! – он погрозил мне пальцем, потом, наконец, мы тронулись с места.

– Ладно, назовем вещи своими именами – мой бывший, – я улыбнулась.

– Так лучше, – он коснулся моей руки, – только не надо никаких друзей и братьев.

– Хорошо, – я согласно кивнула, – Кот собирался стать моим другом!

– Идиот! – рассмеялся с презрением Максим. – Что ты ему ответила?

– Отправила ко всем чертям, – я отвернулась, ведь именно это советовали мне Полина с Максимом осенью, но я их не послушала, что ж, видимо, пришло время.

Ночь я провела за просмотром мелодрам – именно их показывают все телеканалы накануне дня влюбленных, так сказать, настраивают на нужный лад. Да уж. Мне удалось остыть после Кота, я прислушалась к своему разуму и поняла, что он продолжает идти своей дорогой, а я своей. Вот только есть одно отличие – я знаю, каково это – быть любимой им, а он нет. И пусть потерявшим все в этой ситуации будет он. В конце концов, так оно и есть – жена приняла его после измены, которой он даже не помнит, даже Алиса выглядит в этой истории победителем, но никак не он. Безусловно, мне жаль Сашу, но он мог задуматься, прежде предлагать мне свою дружбу, словно объедки со стола, вот за это он и получил мой ураган. Кажется, бой окончен. Как в песне: «Наш бой окончен. Армии стонут. И командиры сняли погоны. Сброшены флаги. Разве того хотели мы?»

Мне жаль, но все вышло, как вышло, судьбы не изменить.

Утром я открыла дверь и на пороге увидела корзину цветов. Я наклонилась забрать ее и выглянула, чтобы увидеть того, кто звонил в дверь – Максим.

– Не говори, что это к сегодняшнему празднику ужасных розовых сердечек, – я закрыла за ним дверь и пошла на кухню, чтобы снять закипевший чайник.

Он мне ничего не отвечал. Я обернулась и тут же попала в его объятия, Максим прижал меня к столешнице и поцеловал. Так, что мне стало больно губы – никто никогда меня так не целовал.

– Это вместо глупых сердечек, – он был так близко, что говорил слова прямо мне в рот.

– А у меня ничего нет для тебя, – я шептала, потому что он и так все хорошо слышал, – если только, – я протиснула руку, хватаясь пальцами за низ белого домашнего платья – как раз того, что так сводило его с ума, потянула за подол и сняла его через голову, – вот это, – я протянула ему белый комок.

– Мне такого еще никто не дарил, – он коснулся губами моих волос.

– Только никому ни слова, – я улыбнулась, чувствуя, как он целует мне шею.

– Да мы отсюда выходить не будем, пока Поля не родит! – он уже спускался ниже, я лишь усмехнулась в ответ, но дальше мне было не до смеха. Страсть, которая скрывалась столько времени, вырвалась из клетки.

Через два дня нужно было ехать к Полине и Анатолю, о наших отношениях решено было скрывать, что нетрудно – мы все равно всегда были вместе. Да, для репортеров это будет не новость, а вот скрыть от родной сестры и лучшей подруги – дело посложнее. Решено было нацеловаться вдоволь, чтобы ненароком не попасться на этом. Сидя в машине, недалеко от их дома в лесу, мы жадно восполняли пробел от потраченных часов. Оставаться на ночь было дело рискованное, поэтому мы выехали от них затемно.

Я сидела на коленях у Максима, он уже стал расстегивать мою кофту, как раздался звонок. Это был Кот. Как я поняла, он улетал в Америку насовсем, поэтому хотел собрать все записи с их репетиций, как очередное видео на память. Когда Максим попрощался с ним и пожелал счастливого пути, он обратился ко мне.

– Тысячу раз пожалел, что познакомил вас тогда, – он нежно поцеловал меня в шею.

– Кстати, да, вот кто во всем виноват, – я взъерошила ему волосы. С Максимом я не боялась сделать что-нибудь не так, он был абсолютно родной и близкий человек.

– Я все подбирал потом нужный момент – когда ты страдала, когда ты осталась его ждать, все было не то. А потом я понял, не будет такого момента, все твои мысли все равно будут связаны с ним, потому что человека нельзя вычеркнуть из