Шрифт:
Закладка:
— Здравствуйте, вы, наверное, по поводу рубля Константина? — не очень уверенно произнес хозяин. — Входите, пожалуйста.
Туйчиев с трудом овладел собой. «Ничего себе вопросик! Откуда он знает? Фантастика на уровне третьего тысячелетия».
— Почему вы решили, что я по поводу рубля Константина? — спросил он, когда вошел в просторный коридор.
— Я ошибся, — извинился хозяин. — Чем обязан?
Арслан протянул ему удостоверение. Хозяин поднес документ к глазам, спрятанным за толстыми линзами очков, и долго читал.
— Простите, — он вернул удостоверение и виновато пожал плечами, — у меня миопия, ничего не вижу. — Он провел Туйчиева в большую гостиную. — Садитесь, пожалуйста, я слушаю вас.
— Павел Дмитриевич, я к вам по делу, но самое интересное то, что вы отгадали причину моего визита. Простите за нескромный вопрос, но почему у вас появилась мысль, что я пришел по поводу рубля Константина?
— Вы уже второй странный посетитель за последние сутки.
— Ну тогда я попрошу вас рассказать о первом, — попросил Арслан.
Тихомиров помолчал, потом начал рассказ.
— Вчера вечером в доме погас свет. Я думал: пробки перегорели. Но потом выглянул в окно — в других домах тоже света нет. С большим трудом нашел в холодильнике две свечи и зажег. Несколько раз пытался дозвониться к дежурному аварийной службы, на ощупь набирал номер, но все время попадал не туда. Наконец дозвонился — сказали, через час свет будет. И в это время постучали в дверь. Я взял свечу и пошел открывать. Увидел мужчину, вернее — силуэт мужчины. Он представился: фамилия моя, говорит Кравцов, я от профессора Зарецкого. Мы прошли в комнату, вот в эту, там горела свеча. Он сказал, что профессор решил продать монету мне, но по состоянию здоровья не смог приехать и прислал его.
— Монета была у него?
— Да, он показал мне ее, но я практически не мог рассмотреть рублевик при таком освещении, да еще с моими глазами. Кравцов сказал, чтобы я не беспокоился, она подлинная. Я спросил о цене. Он назвал. Я давно мечтал приобрести ее, и деньги у меня были. Хотел купить ее тотчас же... Но потом... — Тихомиров умолк.
— Что вас смутило?
— Понимаете, во-первых, и это главное, я не мог обследовать монету в темноте. Да что монету, я и гостя-то вчерашнего не мог рассмотреть, если вас за него сегодня принял. Хотя, раз он пришел именно ко мне, то, подумал я, наверняка от профессора. Ведь я писал ему, просил продать монету. Теперь вижу: правильно сделал, что не купил, раз вы ею интересуетесь. — Он сделал ударение на слове «вы».
— Когда вы держали монету в руках, вы ничего на ней не обнаружили? — спросил Туйчиев.
— Знаете, на лицевой стороне монеты имеется незначительная вмятина, я ее сразу нащупал.
«Значит, это рубль Зарецкого. Кто же принес его?» — подумал Арслан и спросил: — Что вы сказали Кравцову?
— Я сказал, что в данный момент я такой суммой не располагаю, и предложил ему прийти завтра, то есть сегодня, — удивленно произнес Павел Дмитриевич и повторил: — Сегодня....
— В котором часу? — сдерживая волнение, спросил Туйчиев.
— В два, — ответил Тихомиров.
Арслан посмотрел на часы: половина двенадцатого.
— Вы не возражаете, если я задержусь у вас?
— До двух? — хитро улыбнулся хозяин.
— Пока до двух, — улыбнулся и Туйчиев.
— При одном условии: вы мне расскажете, в чем дело.
— Дорогой Павел Дмитриевич, все, что я могу вам рассказать, укладывается в одном предложении: Зарецкий умер, а монета похищена. — Увидев, как побледнел Тихомиров, Туйчиев добавил: — Я рассчитываю на вашу помощь: если Кравцов придет, не подавайте виду, пригласите его в дом, скажите, что деньги вы принесли. Нужно, чтобы он снова показал монету. Я в это время выйду. Куда ведет эта дверь?
— В кабинет.
— Я буду в кабинете, не волнуйтесь. А теперь, поскольку у нас достаточно времени, я хочу поговорить с вами о том далеком прошлом, о котором я узнал из рукописи и бумаг профессора и которое, как мне думается, имеет непосредственное отношение к настоящему. И здесь вы снова поможете нам.
— Я к вашим услугам, — с готовностью произнес Тихомиров.
— Только я, с вашего позволения, сначала позвоню.
Арслан набрал номер и попросил Рустамова проверить, не значится ли в числе проживающих в гостинице Кравцов, заодно сообщил, что задерживается в доме Тихомирова. Но вскоре, извинившись перед Тихомировым, вновь набрал номер Рустамова:
— Понимаешь, Карим, хочу несколько расширить задание. Проверьте-ка заодно еще три фамилии — Барабанов, Мезенцев и Петрунин.
— Меня интересует судьба вашего деда и судьба отца, — обратился Арслан к Тихомирову. — Насколько я понимаю, Дмитрий Григорьевич после революции поехал в Туркестан?
— Да, отца направили на борьбу с басмачами в двадцать шестом.
— Ну а дед ваш, Григорий Сергеевич?
— Дед приехал сюда через полгода после отца. Работал врачом, умер от малярии. А вскоре, в двадцать девятом, отец погиб на границе, преследуя банду.
— Как вы узнали о существовании монеты?
— Из дневника деда, который я обнаружил случайно на чердаке несколько лет назад. Перебирал, знаете ли, там всякий хлам времен Очакова и покоренья Крыма и наткнулся на дневник. Между прочим, я выслал его Зарецкому и недавно получил его обратно. Впрочем, если не возражаете, я покажу вам дневник.
Арслан кивнул. Тихомиров прошел к себе в кабинет и вскоре вышел с дневником.
— Любопытные вещи, скажу вам, сообщает в нем дед, — протягивая дневник, сказал Павел Дмитриевич. — В нем по части монеты прямо-таки завещание потомкам: сделать все, чтобы она осталась в России. Это я поясняю, почему обратился с просьбой к Зарецкому продать монету. У вас наверняка возник этот вопрос. Можете считать все блажью, сентиментальностью, но, знаете ли, с возрастом все воспринимается более обостренно. Впрочем, это трудно объяснить. Вам наверняка все кажется странным и нелепым.
— Нет, почему же? Благородные поступки всегда были свойственны русской интеллигенции. Скажите, пожалуйста, Павел Дмитриевич, как вы разыскали Зарецкого?
— О, здесь опять вмешался его величество Случай. Некоторое время тому назад я прочитал сообщение о выступлении на одной научной конференции известного историка, специалиста в
