После ухода белобрысого типа Яна на негнущихся ногах подошла к двери, сменила табличку на «Закрыто» и повернула ключ в замке. Потом заставила себя подойти к месту, где валялись сброшенные духи. Аккуратно стала поднимать те, что в упаковках, проверять. Нашлись и целые, но были и такие, которые не выдержали стремительного падения на кафельный пол.

Вонь от обилия разлившихся по полу ароматов ударила в нос боксерской перчаткой.

– Офонареть… – простонала Яна, прикрыв лицо рукой.

Достала из сумки медицинскую маску, надела, но лучше почти не стало.

Она принялась осторожно собирать разбитые флаконы в мусорный пакет.

Пока занималась уборкой, в голове крутились обрывки мыслей.

«Что делать? Как спастись? Неужели меня правда могут затащить куда-то силой?»

Здоровые амбалы из «юротдела» клуба «Малинник» очень впечатлили. Отчего-то Яна поверила каждому слову белобрысого типа. Ни капли не усомнилась в том, что тот может принудить ее совершить непоправимое. Если эти типы ее заберут, обратно в нормальную жизнь Яна уже не вернется.

Этого нельзя допустить! У нее есть неделя, чтобы что-то придумать. Только что? Ну вот что?

Как он там говорил? Клиенты «Малинника» – высокопоставленные люди? Да ее раньше пристрелят, чем позволят получить помощь в полиции. Вполне вероятно, за ней уже следили! Стоит ли пробовать и подвергать себя опасности?

Ох, как же ей теперь не хватало надежной защиты телохранителя Давида. Бывший муж, пожалуй, единственный человек, который мог ей помочь. Только разве он поможет? Да ни за что! Она же для него потаскуха и никто больше, разве таким помогают?

К тому же совершенно очевидно, что Давиду на нее плевать.

– Яна, что это у нас происходит? Почему магазин закрыт? – вдруг раздался за дверью возмущенный голос хозяйки.

Яна активировала экран фитнес-браслета, чтобы глянуть время – сорок минут одиннадцатого. Слишком рано для начальницы и непозволительно поздно для Лали, которая до сих пор так и не появилась.

Она бросилась к двери, отперла и невольно отшатнулась, очень уж возмущенное лицо оказалось у обычно такой милой и приветливой Натальи Парфеновой, хозяйки парфюмерного.

Наталья убрала за ухо коричневую прядь волос, уставилась на Яну с обвинением во взгляде и спросила:

– Это ты натворила?!

Яна оглянулась на разбитые духи, покачала головой.

– Нет! Зашел какой-то сумасшедший покупатель, смел все на пол и ушел…

– Что за бред? – Аккуратно вытатуированные брови Натальи сошлись на переносице. – Какой покупатель станет так делать?

– Говорю же, сумасшедший, – пожала плечами Яна, попыталась выдавить улыбку, но вышло откровенно паршиво.

– А почему ты позволила ему это? – Наталья уперла руки в боки.

Яна замерла, не зная, что вообще можно ответить на такое.

– Что-то мне кажется, ты врешь! – вдруг заявила начальница.

Яна захлопала ресницами, пытаясь сообразить, что сказать. А потом разозлилась и тут же предложила:

– Давайте посмотрим запись камеры! Что может быть проще?

– Камера уже два месяца как не работает, – еще больше обозлилась начальница. – Не делай вид, что ты не знала. И кто теперь будет за все это платить? Отвечай, Яна! Учти, я вычту это все из твоей зарплаты. И мне не нужны работники, которые приносят одни убытки…

Яна вот уже две недели только и делала, что увеличивала выручку этого магазина. И что получается? Это она-то приносит одни убытки и недостойна зарплаты? Вот так да…

Впрочем, совсем не это волновало ее по-настоящему.

Она положила на пол мусорный пакет с осколками, схватила сумочку и выскочила из магазина, не сказав ни слова. Зашагала по коридору, размазывая по щекам слезы. Ну не было у нее сил что-то доказывать, спорить, объяснять. Ее могут похитить и закрыть в каком-нибудь борделе на потеху зажравшимся богатеям. Вот это проблема! А разбитые духи и ползарплаты… это так, мелочи жизни.

Ушла Яна недалеко, тут же повернула в сторону туалета – того, который подальше, наименее посещаемый. С облегчением выдохнула, не увидев там никого.

Впрочем, облегчение длилось от силы полсекунды.

– Что мне делать? – прошептала Яна, подойдя к зеркалу возле раковины.

Очень некстати вспомнилось лицо Давида. Такое заботливое и доброе…

«Ты всегда можешь на меня положиться, малышка. Я решу все твои проблемы!» О, как любил он это повторять.

На деле оказалось – одни слова. Нисколько он о ней не позаботился. Неужели не мог предположить, что за ней начнут охоту? Хотя как такое предположишь? Это каким надо обладать извращенным умом, чтобы заказать в борделе бывшую жену приятеля? Понятно, что Давид не мог такого предугадать.

– Фу… – простонала Яна, представив всю картину.

Потом глянула на свое отражение в зеркале и испуганно охнула. Отчего-то утром она себе понравилась, теперь же казалась похожей на чучело. Глаза безумные, лицо бледное, а губы вообще почти синие. Ужас!

Вдруг Яна почувствовала смертельную усталость. Она так намучилась за это время, так исстрадалась. Ее организм просто не выдержит нового стресса, он истощен!

Ну, в конце концов, это ведь будет удар и по репутации Охикяна тоже, если ее затащат в бордель. Разве нет? Ведь это своеобразное глумление в первую очередь над ним. Давиду такое точно не понравится. Он должен знать, что из себя представляют его друзья.

Так или иначе, все неприятности Яны из-за него!

Пусть поможет ей! Хотя бы в память о тех прекрасных отношениях, что у них были. Ему это точно будет под силу.

Яна на миг представила, как попросит его о помощи, и тут же вспомнила, как он приказывал ей исчезнуть из его жизни.

Давид считал ее виноватой по самую маковку. Если она обратится к нему с просьбой, он только поглумится над ней. Разве жене-изменщице помогают? Отыграется на ней за все, вдоволь потопчется на ее человеческом достоинстве.

Хотя имеет ли значение какое-то там достоинство, когда над ней нависла такая угроза!

Кстати, она ведь раньше и не пыталась ничего отрицать перед бывшим мужем, доказывать свою невиновность. Наивная, думала Давид сам разберется в произошедшем, еще придет к ней извиняться за то, что напрасно обвинил. Уже давно ясно, что этого не случится. Так, возможно, пришло время засунуть оскорбленную гордость между булочек и открыть бывшему мужу глаза? Объяснить, что она даже ничего не помнила из того злосчастного вечера на Гавайях. Тем более добровольно ни за что не легла бы под какого-то мужика. Пусть он ей не поверит, но, может, в нем зародится хоть зерно сомнений! В конце концов, ничего кроме правды Яна ему говорить не собиралась.