Где‑то здесь, в Омилле, проживала амина родная бабка по матери. Это стало известно во время одной из таких же бессонных ночей, когда Амелия, стараясь никого не разбудить, кралась по коридору в направлении своей комнаты уже от уличного туалета. Посещать который в такие же вот моменты было гораздо страшнее, чем пересечь комнату…

Аккуратно обходя светлое пятно из кухни, она поняла, что тётка и отец не спали, обсуждая тихим шёпотом очередную выходку матери и… неприязнь Иветт к собственной родне.

В их доме никогда не упоминали об омилльских корнях Иветт и о её отношениях с собственной матерью. Точнее, об их полном отсутствии.

Как выяснилось, едва повзрослев, Иветт оставила дом, навсегда вычеркнув из своей жизни собственную мать. И Омилл. Жаль, они не упомянули причину раздора. И имя бабки… Возможно… Интересно было бы её здесь найти.

И расспросить обо всём самой. Да и просто поговорить.

Амелия прекрасно понимала желание во что бы то ни стало покинуть ненавистный родительский дом. Хоть в этом она была полностью солидарна с собственной матерью. Но… всё это многоцикловое чувство одиночества. Ненужности. Ощущение того, что она — помеха нормальной жизни домашних и полное их разочарование…

Зачем всё это было? Зачем было терпеть неугодную дочь? Нельзя ли было отдать её на воспитание бабке? Сюда, в Омилл? Если, конечно… та согласилась бы взять Ами к себе.

Может статься, что такое сомнительное сокровище, как она на материке в самом деле никому не нужно. Тогда всё правильно. Тогда «спрячься и не отсвечивай своим уродством» и в самом деле было лучшей жизненной стратегией…

Светало.

Кантинка нахмурилась, завернулась в плед и уснула. Произошло это практически перед самым временем подъёма на работу…

…Когда она открыла глаза, было уже слишком светло. Вероятно, третье светило уже давно взошло…

…Ааааа!

Засоня вскочила, поправила на себе верхнюю драпировку и собралась было бежать, но, вспомнив про ночной холодный пот, быстро подскочила к походной сумке, выдернула первую попавшуюся нижнюю драпировку, свою кинула на край лежака…

Надо будет организовать мешок со стиркой.

Надо!

Она находится здесь уже достаточно, а до сих пор не удосужилась этого сделать. Зато, нашла время на много чего другого.

Завтра‑завтра.

Эонное "завтра", которое не наступает никогда… Вместо этого всё время получается "сейсвет", в котором опять что‑то не сделано и неуютно…

Растяпа‑служака проворно покинула котти, надеясь, что память не подведёт её и она не потратит время, плутая. Проносясь мимо кофейной, сладкоежка решила, что заслужила что‑то вкусное и успокоительное.

"Мы опаздываем вообще‑то."

Момент тут ничего не решит — он не будет незаметен на фоне общего времени опоздания на работу. А вот амино отвратительное настроение по причине того, что она вновь отказала себе в каком‑то нехитром удовольствии, точно будет хорошо заметно…

Архивница быстро обменяла несколько зёрен из своих скудеющих запасов на кофе и плющик и, коротко окинув взглядом прекрасные росписи замечательного кофейного котти, удовлетворённо улыбнулась и, с довольным нутром покинув помещение, понеслась дальше.

…Это расточительно — тратить последние обменные средства на то, что можно бесплатно и хитростью получить на работе. Но если очень хочется… То ладно.

Будет день — будет плющик. Как‑нибудь выкрутимся. А если так выйдет, что голодная смерть придёт за ней по причине крайней непрактичности — значит будем помирать. Так уж получилось, таков амин подход к жизни и иначе она не умеет…

И она молодец. Ей удалось ещё и не заблудиться и быстро найти путь к Храмам!

Пересечём площадь — и мы на месте!

Останется только заглянуть к Майло и не быть убитой или, хуже того, выставленной с работы. В самом начале трудовой деятельности. Это было бы так глупо.

Амелия, влетев в участок, наткнулась на главного, который, погрозив пальцем, повелительно указал на её рабочее место. Она, виновато кивнув, послушно юркнула в каморку, опуская на стол свою прекрасную водяную сумку с кофе и расшитый мешочек с ободряющим содержимым.

Неудобняк.

Но жизнь однозначно налаживалась. Начальник не выглядел сердитым, опоздала она ненамного, перед окошком никто не топтался.

…А могла бы в своей постоянной спешке лишить себя кофе и плющиков. Молодец, что сделала исключение из печального правила в этот раз…

Значит ли это, что торопыжка наконец научилась жить? Ну, хотя бы сделала к тому первый шаг. Хм.

Она бессильно опустилась на стул.

Пробуждающий адреналин спешки стал рассасываться.

Всё вокруг начинало расплываться… По полу поползла беленькая, словно пар от кофе, дымка. Постепенно белёсая завеса начинала покрывать всё…

…Мир становился ярче…

Это было… завораживающе приятно. Особенно на контрасте с темнотой после ночного кошмара…

А в каморке, в общем‑то, даже неплохо. Хоть и темновато… но темнота эта уже не ощущается такой уж угрожающей. Напротив, она… лёгкая.

Настолько, что, кажется, можно подпрыгнуть и полететь вместе с ней…

— Люси!

Звук разрезал пространство, прерывая полёт. Амелия подпрыгнула.

«Кто это, Люси? Она здесь? Почему она здесь?»

— Ой, Ами. Мне нужны кое‑какие таблички по прошлому месяцу. — гулко раздалось откуда‑то издалека.

Теперь это про неё!

Обладательница названного имени тряхнула головой, стараясь сбросить полугаллюцинирующее состояние и машинально попыталась вскочить, чуть не упав со стула.

Да. Кажется, она задремала…

— Что?.. — еле ворочавшимся языком нашла в себе силы отреагировать она, глядя на сумку с кофе, к которому она даже не притронулась. Похоже, получить его было важнее, чем пить. — Что я могу…

— Что с тобой? Ты плохо спала?

Ами с трудом перевела взгляд на окошко.

Участливый голос принадлежал… Кими. Да. Кажется, так её звали. Темнокожая сэльва Кими.

«Красива, как беззвёздное ночное небо.»

«Ами, проснись уже.»

— Да, нормально поспать сейсвет не удалось. — слабо кивнула растерянная секретара, попутно поймав моментное головокружение. — Должно быть… от стресса. Что… что для тебя?

Архивница всё‑таки встала, опираясь на стол и, резко выдохнув, постаралась раскрыть глаза пошире, чтобы они перестали слипаться…

Мир расслабленно продолжал чуть мерцать и приплясывать, но если сделать разовое волевое усилие, то работе сейчас это сильно мешать не должно было.

— Кипу перечней по недавней инвентаризации складов. — участковая вздохнула так тяжело, что даже сонной Ами стало понятно — участковой этим заниматься охота не более, чем самой Ами поиском этого самого перечня.

Кантинка хмыкнула.

— Сейчас поищу. Я принесу тебе. — односложно ответила она.

Голова не соображала, но слова как‑то складывались и вылетали изо рта сами. Как мило с их стороны помогать ей симулировать трудовую