Все согласились с этим поручением.

— Не забывайте, что существует станичное правление, — добавил Кривогуз.

Молчавший до сих пор Бочок порывисто встал:

— Опасность отовсюду. Буржуазия не признает Совет.

— Ее нужно заставить смириться и признать новую власть, — резко сказал Катченко.

— У Совета почти нет силы военной, в этом его слабость, — заметил Тимофей Бочок. — Да и сам Совет нужно сделать властью законной, пора провести съезд рабочих, крестьянских, солдатских и мусульманских депутатов.

— Верно, — поддержали все.

Назначили день проведения съезда.

— Угроза отовсюду — это правильно, — сказал Дризге. — Надо эсерам и меньшевикам противопоставить организацию, боевую, сплоченную организацию большевиков. В городе есть большевики, но нет организации. В этом главная опасность, смертельная, если хотите…

Тут же Тимофей Бочок и Эдуард Пионтковский получили задание взять на учет всех акмолинских большевиков, начать подготовку к собранию и организационному оформлению большевистской ячейки.

— Если даже буржуазия вынуждена будет отдать власть Совету, это еще не значит, что она не попытается при первом удобном случае отнять ее, — предупредил Катченко.

— Если враги объединятся, они задушат Совет, — поддержал его Дризге.

— Что ты предлагаешь?

— Совет без надежной силы, способной защитить завоевания народа, еще не власть, это правильно заметил Катченко. А какими силами располагает ваш Совет? — спросил Дризге.

— Опасную угрозу представляют казаки, — проговорил Монин. — Они будут несокрушимы, если объединятся с солдатами гарнизона.

— Что ты предпримешь, товарищ Бочок, если выступят казаки?

Тимофей обдумывал ответ, колебался. Тяжелое молчание прервал Авдеев:

— Мои бойцы надежные и храбрые, но их мало. Красную гвардию только начали создавать. Казаки — сила, их можно остановить только силой, иначе катастрофа неминуема.

— Правильно. Так что бы ты предпринял?

— Надо разоружить казаков поодиночке, — ответил Бочок.

— Их можно разоружить лишь тогда, когда они в боевом строю, — высказался Нестор Монин. — Вне строя казак — мирный житель, и никто не докажет, что у него есть оружие…

В это время дежуривший у окна Георгий увидел мелькнувшую в темноте тень. В дверь раздался условный стук. Георгий открыл и впустил в комнату офицера. На густых, широких бровях и аккуратно подстриженных усиках серебрился иней.

— У вас можно приобрести седло?

— Можно и даже с отличными стременами, — ответил Георгий.

Офицер улыбнулся и снял подбитый мехом темно-синий казакин. На блюдце он положил потухшую папироску.

— А разве бывают седла без стремян? — глядя прямо в глаза юноши, спросил он.

— Седло без стремян, что кобура без пистолета, — нашелся Георгий.

— Правильно. Проводи…

Георгий указал на короткий коридор, ведущий к лазу в подвал. Спускаясь в подвал, вошедший услышал последние слова Тимофея, уловил в них нотки безысходности и неотвратимости поражения.

— С казаками, если выступят, надо драться, — вмешался Авдеев.

— С ними надо миром, — неуверенно парировал Бочок.

— Ты с ними миром, а они с тобой шашкой!

— Их не надо трогать…

— А если сами начнут?

— У Совета нет силы, — сокрушенно ответил Бочок.

— Есть сила! — громко проговорил военный, спустившийся по узкой лесенке в подвал. Все с любопытством смотрели на вошедшего.

— Проходи! Все свои… — обрадовался Монин, пододвигая гостю табурет. И пояснил: — Начальник местной военной команды.

Затянутый в ремни, стройный, с манерами хорошо воспитанного человека, капитан производил такое впечатление, будто оказался в этом прокуренном подвале случайно. Нестор и еще два-три человека знали, что прибыл он в Акмолинск из Екатеринбурга, а остальные видели его впервые и поглядывали на него с недоверием, и это не укрылось от проницательного капитана.

— Часть солдат, безусловно, выступит на стороне Совета, но за всех не ручаюсь, — проговорил он, как бы отвечая на последние слова Тимофея Бочка. — Дисциплина в полном разложении, неповиновение командирам стало обычным явлением. Поэтому, повторяю, сила есть, но требуется время для ее политического воспитания.

— Как относятся к вам солдаты? — спросил Авдеев.

— По-разному. Одни подчиняются беспрекословно, другие под страхом и давлением, третьи — по традиции.

— А ваш авторитет у солдат?

— Пусть лучше ответят Монин или Кривогуз.

— Авторитет капитана безукоризненный, — пояснил Монин.

— Солдат подчиняется команде, — продолжал офицер. — У нас старший воинский начальник полковник Серебряков — человек исключительно реакционных взглядов. Ведь это он приказал, чтобы Монина и Кривогуза, когда они развернули агитацию среди солдат, отправили в Омск. Я должен быть объективным: если предстоит серьезное дело, в лучшем случае я не позволю вверенным мне солдатам выступить против Совета.

— Каким образом?

— С помощью преданных солдат и командиров.

— Надо, чтобы вся воинская команда была на стороне Совета.

— Согласен.

— Так что же?

— Солдат надо изолировать от влияния меньшевиков, эсеров, кадетов, явных антисоветских элементов. Ведь солдатская команда неоднородна, в нее нужно влить большевиков и подчинить солдат их влиянию.

— Привлечь к этому нужных людей, — предложил Дризге.

— Поддерживаю, — согласился капитан.

Было уже за полночь, когда закончилось совещание. Выходили через двери в подвальном помещении и исчезали во мраке ночи.

Нестор задержал капитана.

— Офицеру негоже возвращаться после ночных похождений пешком, это может навлечь подозрения, — и рассмеялся. — Георгий, запряги в сани Буланого и отвези товарища.

Крепко пожав руку Нестору, капитан вышел во двор и сел в сани. Буланый рванул, и вскоре скрип полозьев затих. Сани мчались к берегу Ишима, к казармам.

…Борьба за власть принимала в Акмолинске все более ожесточенный характер.

5. ЗАГОВОР

Когда отряд казаков на рысях покинул площадь, Георгий быстрым шагом направился к зданию гимназии, в котором размещался Совдеп. Он торопливо шел по Церковной улице, малолюдной и пыльной. Лишь изредка по ней то в одиночку, то группами проносились всадники, направляясь к Казачьей станице, где находилось атаманское правление.

Георгий в Совдепе не застал Нестора, который после пленарного заседания выехал в село, где организовал отгрузку хлеба для революционного Петрограда. Дежурным по Совдепу оказался сын Ачкаса — Митрофан.-Он был навеселе.

— А, родня… — начал было он. — А я тут Нестора жду, дело есть.

— Казаки зашевелились. Нужно срочно предупредить Бочка!

— Иди отдыхай, паря, а заявится твой братан домой, дай мне знать. Коммерция есть по части шерсти. — И он злорадно захохотал.

— Пошлите нарочного в штаб Красной Гвардии, — не унимался юноша.

— Не паникуй, казаки каждый день ездят по городу…

— Но офицер сказал…

— Кто? Как фамилия?

Георгий молчал.

— Он провокатор и трус, хочет нас с казаками столкнуть.

— Я сам слышал разговор казаков, когда они проезжали по соборной площади, — высказал свой последний аргумент Георгий. Вдруг он припомнил пароль, названный капитаном, и слова о коммерции по части шерсти приобрели иной смысл.

Митрофан насторожился, у Георгия мелькнула мысль: «Не за одно ли он с казаками? Почему он оказался здесь?»

— Что же ты слышал? — спросил Митрофан, и юноша понял, что допустил оплошность.

— Что встречаются среди вояк