Однако их замысел не осуществился. Штрамберкцам пришлось немедленно уйти из этого района. Палаточный лагерь обнаружил работник помещика Копельца, собиравший в лесу грибы. Он сообщил об этом Копельцу, тот старосте из Бордовице Конвичке, а Конвичка поспешил с этой вестью в жандармский участок. Штрамберкцев спасло только то, что лесник Паздера был связан с жандармами. Те ему сообщили, что им приказано провести ночью немецкую группу нападения в Сташек. Паздера тотчас послал своего сына в лес, чтобы предупредить партизан о надвигающейся опасности. Те успели ликвидировать свой лагерь и незаметно уйти в поле.

Предвидя новые облавы в лесу, партизаны посчитали самым верным на время уйти с гор и укрыться в местах, где немцы меньше всего могли их ожидать. Зденека Гикела, Алоиза Лапача, Йозефа Вержмиржовского и Владимира Шмаглика послали в Клокочев, чтобы оборудовать там убежище на старом заводишке по выпуску облицовочных плиток, где жила только семья Лапача. Остальные ушли в Зуберско и должны были перебраться в Клокочев, как только будет готово убежище.

В зуберских лесах штрамберкцы пробыли всего два дня. Преследуемые войсками, которые продвигались из Френштата в направлении к Годславице, прочесывая леса, они вынуждены были отойти к Моржкову, а затем в Штрамберк, где пробыли еще два дня в капелле св. Катерины. Затем, не имея возможности возвратиться назад, отошли к своим на завод. Чтобы меньше привлекать к себе внимание, разделились на три группы. Так они добрались к Лапачам, где их товарищи достраивали убежище.

Существование штрамберкской партизанской группы продолжало беспокоить гестапо. В июле оно произвело внезапные обыски квартир родителей и родственников членов группы. Однако эти действия не имели успеха, арестовать никого не удалось. Тут Мирослав Яшек вспомнил, что однажды, когда он был еще в группе, слышал о том, что в крайнем случае можно найти хорошее убежище на заброшенном заводе по производству облицовочных плит в Клокочеве. Гестаповцы решили обследовать и это место. Как назло, случилось так, что примерно через час после того как возвратились партизаны и ушли спать (это было 21 июля 1943 года утром примерно в половине третьего), дозорный доложил о необычном шуме на дворе (все партизаны были на чердаке, кроме Катерины Лысенковой, спавшей внизу у Лапачей). Ярослав Яшек быстро разбудил остальных, так как через щель в крыше увидел на дворе немцев.

В этот момент один из гестаповцев уже стучал в дверь. На вопрос Лапача, кто это, ответил: «Связной из Мезиржичи, откройте!» Лапач, прежде чем партизаны могли предупредить его об опасности, открыл и, ошеломленный, смотрел в дуло гестаповского пистолета. Видимо, и гестаповец был поражен тем, что его хитрость удалась, и продолжал стоять без движения, уставившись на перепуганного хозяина. Секунды шли, но никто не шевелился. Первой пришла в себя Лысенкова, которая вышла вслед за Лапачем в вестибюль. Она, раньше чем гестаповец успел понять, подскочила к двери, захлопнула ее и с помощью Лапача, который тоже уже опомнился, подперла ее железной жердью.

Итак, хитрость гестаповцам не удалась. Между тем партизаны уже рассредоточились по чердаку, заняли места у окон, ожидая команды открыть огонь. Они знали, что без боя им из этого дома не выбраться.

На предложение гестаповцев сдаться, обещавших, что им, мол, ничего не будет, никто из присутствующих не ответил.

Яшек понял, что против хорошо вооруженных немцев, которых к тому же было больше, они не могут долго и успешно бороться. Он вынул потихоньку из черепичной крыши несколько плиток и через образовавшееся отверстие хотел узнать, нельзя ли убежать в поле через овес, который рос почти у самой стены дома.

Но к тому времени немцы уже окружили здание. Яшек с крыши выстрелил в первого, кто появился из-за угла. Выстрел явился сигналом к бою. Завязалась ожесточенная перестрелка. Еще один гестаповец был убит. Немцы, не ожидавшие упорного сопротивления партизан, отступили, послав за подкреплением связного на мотоцикле. Воспользовавшись этим, партизаны спрыгнули в овес за постройкой и исчезли в полумраке. Никого из них даже не ранило{21}.

Итак, первый бой у штрамберкцев был позади. Он кончился для них весьма удачно. Во-первых, потому, что немцы их недооценили. Они знали, что перед ними молодежь, и предполагали, что она в окружении не способна оказать серьезного сопротивления. Когда они убедились, что это не так, было уже поздно. Во-вторых, успех этот явился результатом решительных действий Ярослава Яшека, который сумел воспользоваться замешательством гестаповцев. Когда немцы опомнились, группа была уже далеко в поле.

После удачного выхода из окружения комсомольцы снова ушли в зуберские леса, чтобы исчезнуть там из поля зрения оккупантов.

А здесь, в зуберских лесах, «Штрамберкских партизан» ожидали самые большие трудности.

Измученные до предела непрерывным преследованием, они снова очутились в горах, не имея мало-мальски надежного укрытия как от гестапо, так и от непогоды. В убежища, которые они еще раньше построили, идти было нельзя. А для оборудования новых не имелось инструмента. Положение еще более ухудшилось из-за дождя, шедшего несколько дней подряд. Чтобы хотя бы ночью немного спастись от дождя, они разделили между собой плотную упаковочную бумагу, которую принес кто-то из них, когда они ходили по хуторам в поисках пищи. На один кусок бумаги они ложились, а другим укрывались.

Никогда до и после этого они не голодали так сильно, как в этот период. Были дни, когда они вообще ничего не ели либо имели по две-три картофелины на человека, а иногда и несколько ложек несоленой фасоли без жира, которую варили на скорую руку, например в брошенных банках из-под керосина.

Хотя у них и имелись помощники в окрестных деревнях, которые могли бы снабдить их продуктами, появляться там было нельзя. Немцы все время разыскивали партизан. Кроме того, они поставили бы под угрозу безопасность и жизнь помогавших им крестьян.

В один из дней, когда они уже начали впадать в отчаяние, им встретился в лесу помощник лесника из Крговы. После этого они примерно две недели жили, питаясь тем, что приносил им в горы этот человек.

Длительное преследование, голодание, непрекращающиеся дожди, ряд неудач — все это оказало свое отрицательное влияние на дисциплину комсомольцев. Начали появляться признаки недовольства, ропот, малодушие, чего раньше в группе никогда не было. Даже раздались голоса о том, что причиной сложившегося положения является нерешительность их командира, который умел руководить подпольной работой группы в городе, но не способен возглавлять группу в горах.

В этой обстановке Райнох предложил избрать нового командира. Единодушно