— Вам повезло: небольшое сотрясение, и ушиб спины. Неделя покоя — и будете как новенький! Никаких нагрузок и сидячей работы. Спине нужен покой, я выпишу мазь и необходимые лекарства.

Да он, должно быть, шутит! У меня каждый день расписан! Крупный контракт на носу! Какой, к черту, отдых?!

— Доктор, он в порядке?! — В кабинет буквально ворвалась Шехназ.

И, если в первые минуты я был невероятно рад приходу жены, то, стоило ей начать свой допрос с пристрастием, утвердительно кивая на каждую рекомендацию врача, начал пылать от негодования. Не хотел грубить при посторонних и сдерживался из последних сил, чтобы ее не одернуть. Я что, ребенок что ли, чтобы она так себя вела?! Ну, подумаешь, упал, получил незначительный ушиб. Что теперь, трагедию из этого делать?

— Незначительный?! Да ты двинуться не можешь, чтобы не поморщиться от боли! — Возмутилась она, как только я, по приезду домой, высказал ей свои претензии.

Усадив дочь в гостиной и включив ей мультики, Шехназ помогла мне добраться до спальни, игнорируя мое нежелание принимать ее помощь. Не инвалид же я, в конце концов? Уж как-нибудь до кровати бы доковылял.

— Я в порядке! Хватит бегать вокруг меня, словно я ноги лишился. — Попытался разрядить обстановку, но Ангелок побледнела прямо на глазах. А затем разозлилась!

— Как ты можешь такое говорить?! Да я чуть с ума не сошла, думая, что из-за меня ты спину сломал! Какая была необходимость спасать меня?! Лучше бы я упала! — Внезапно разрыдалась она, введя меня в полный ступор.

Чувство беспомощности убивало! Хотел встать с кровати, чтобы успокоить ее, но, заметив мои потуги, она еще громче раскричалась о моей безответственности!

— Прекрати истерить! — Прорычал я, не зная, как ее успокоить. Сумасшедший день какой-то!

— Не кричи на меня! — Размазывая слезы и стягивая с головы платок, прорыдала она.

Я никогда не видел ее в таком состоянии и, честно говоря, был шокирован такой бурной реакцией, не знал, что говорить и как действовать.

— Я не кричу. Пожалуйста, успокойся и прекрати плакать. — Я хотел использовать примирительный тон, хотя внутри все и кипело от беспомощности.

Я не мог даже встать и обнять Шехназ, чтобы успокоить ее! Боль простреливала в ногу от каждого движения, причиняя жуткий дискомфорт.

— Иди сюда, — заметив обиженный взгляд, которым она стрельнула в меня сквозь слипшиеся от слез ресницы, попросил я.

— Ты сердишься? — Понурив голову, спросила она, присаживаясь на край кровати рядом со мной.

— Почему я должен сердиться? — Нахмурился я, уже успев возненавидеть этот вопрос, слишком часто вылетающий из ее рта.

— Все из-за меня! Ты упал, и тебе больно. Любой бы на твоем месте сердился, — забавно шмыгнув носом, ответила она.

— А если бы упала ты? Думаешь, мне было бы легче? — Я дернул ее за длинную прядь волос и невесело усмехнулся. — Бывает, мне кажется, что я говорю с трехлеткой. Ася иногда разумнее тебя.

Достал из кармана брюк и протянул Шехназ носовой платок, наблюдая, как она вытирает им слезы. Какой же ранимой она выглядела! Даже потекшая тушь не сделала ее менее привлекательной.

— Прости. Не знаю, что на меня нашло, — пристроившись ко мне под бочок, словно маленькая, прошептала Шехназ, цепляясь за мою рубашку. — Я, правда, очень испугалась.

Подняв руку, пытаясь сдержать стон, я погладил ее по голове, успокаивая ее и успокаиваясь сам. Подумаешь, падение с лестницы — я бы и с крыши прыгнул ради нее…

***

— Что ты хочешь на ужин? — Спросила я, понимая, что пора бы уж встать и заняться делом, вместо того чтобы, пригревшись лежать под боком мужа.

— Давай закажем. Сегодня был тяжелый день, не хватает тебе еще за плитой стоять. — Продолжая перебирать мои волосы, ответил Мансур.

— Нет уж. Слишком часто ты стал заказывать еду и кто сказал, что готовка мне в тягость? К тому же, домашняя еда не сравниться с ресторанной. Так что говори, чего бы ты хотел?

— Тебя… — Прошептал муж, спускаясь рукой по моей спине и поглаживая чувствительные позвонки. — Но, так как тебя мне нельзя, то приготовь что-нибудь на свое усмотрение. Мне нравится все, что бы ты ни сделала.

Довольная таким комплиментом, я приподнялась и посмотрела на его бледное лицо. Подумала, что умру, если с ним что-то случится. Никогда еще так не пугалась.

— Хорошо. Давай, для начала, помогу тебе переодеться и сделаю укол? — Спросила, осмотрев перевязанную голову мужа.

— Ты, правда, умеешь? — Недоверчиво посмотрел он на меня.

— Конечно! Свекровь не хотела видеть медсестер, они напоминали ей о больницах, а она их терпеть не могла. Так что я научилась ставить уколы и капельницы. — Подняв руку, я провела ею по щетинистой щеке мужчины. — Вы ведь не боитесь уколов, господин Мансур?

— Я тебе это припомню, Ангелок, — ухмыльнулся муж на мою попытку подколоть его. — Вот пройдет спина, тогда берегись.

Показав ему язык, я встала с кровати и направилась к шкафу. Достав его пижамные брюки и футболку, положила их на кровать.

— Давай снимем с тебя это, — сказала, вытаскивая полы его черной рубашки из брюк и начиная расстегивать пуговицы. Приподняв Мансура, постаралась как можно аккуратнее стянуть ткань с его плеч, но, по тому, как он морщился, поняла, что каждое движение доставляет ему боль.

Уложив его обратно, отбросила идею о футболке — в доме было тепло, так что пусть лучше будет полуобнаженным, чем терпит ненужную боль при одевании.

— Знаешь, когда я представлял себе, что ты спускаешь с меня брюки, то думал совершенно об ином… — Начал он тоном, который приводил меня одновременно и в дикое смущение, и в возбуждение.

— Мансур! — Перебила я его, не желая слушать дальше. Даже руки от его ширинки убрала, слишком смущенная такими словами.

— Что? — Как ни в чем ни бывало, спросил этот невозможный мужчина.

— Ты можешь просто помолчать? Хотя бы пока я тебя не переодену! — Нервно воскликнула я, вызывая его смех, тут же переходящий в стон. — Ну, вот! Тебе даже смеяться больно! Будь примерным пациентом и позволь мне побыстрее сделать тебе укол.

Быстро стянув с него брюки и носки, я, стараясь не смотреть мужу в лицо, помогла ему надеть пижамные брюки и тут же направилась в ванную вымыть руки перед уколом, а также дать своему покрасневшему лицу вернуться в свой нормальный вид.

Радуясь, что купила все выписанные лекарства и обезболивающий гель в аптеке при больнице, приступила к процедуре.

— Знаешь, с такой медсестричкой, как ты, я готов болеть чаще, — подмигнул мне Мансур после того, как я, вытащив иглу из его вены, зажала прокол ваткой.

— Надеюсь, это последний раз, когда ты болеешь, — искренне сказала я, наклонившись к нему.