Граф Озёрский сорвался вперёд, и, используя Яр, как небольшие пружинки под ногами, побежал к Валерию, желая спровоцировать его на атаку, от которой Григорий Озёрский, скорее всего, легко бы увернулся. Валерий, однако, спустился на землю и спокойно встретил графа. Он просто, безо всякого Яра, нанёс ему удар, целясь в лицо.

Я переглянулся с Василием Галактионовичем. Обдумывая дуэль, мы были так обеспокоены тем, чтобы Валерий и Озёрский не поубивали друг друга Яром, что не установили никаких ограничений на рукопашный бой.

Граф, обладая прекрасной реакцией, увернулся, нырнув под руку Валерию и сформировав из Яра едва видимый, но, наверняка, экстремальной прочности клинок, ударил кузена под руку слева, целясь в сердце.

Валерий, тем не менее, успел выставить щит, но, даже зная, что Озёрский будет бить всей своей силой сразу, не рассчитал того, какой мощности удар придётся этому щиту встретить. Щиту Валерия удалось поглотить большую часть атаки графа, но щит не выдержал, и на белом костюме кузена выступила кровь.

Озёрский, истративший весь свой Яр на этот удар, начал довольно профессионально бить Валерия руками и ногами, в надежде, что тот упадёт и истечёт кровью от удара его ярового клинка, которым он пробил щит моего кузена.

Длилось это всего несколько секунд, но граф Озёрский успел ударить Валерия раз двадцать. Быстрые и точные удары кулаков с сочным хрустом опускались на лицо Мартынова слева, справа, снизу, сверху по дуге и Бог знает как ещё.

Кузен вышел из себя. Он сформировал из Яра что-то вроде небольшого, но очень плотного кулака и воткнул его прямо в живот графу Озёрскому. Затем Валерий приподнял его над землёй.

Граф обвёл нас выпученными зелёными глазами. Стремительно слабеющей рукой он попытался дотянуться до кузена, но тот был слишком далеко от удерживаемого в воздухе Валерием графа Озёрского. Я, Василий Галактионович и доктор Чешский с ужасом ждали, что же будет дальше.

Я надеялся, что Валерий успокоится на этом, и доктор сможет оказать помощь графу так, чтобы его могли затем спасти в больнице. Я уже собрался окрикнуть кузена, как вдруг тысячи мелких частиц Яра с огромной скоростью и силой полетели в разные стороны, расходясь из кулака Яра, который был в животе Озёрского.

Графа просто разорвало. Кровавый ливень пролился на Валерия Мартынова, покрывая его чудесный белый костюм густым красным узором. Земля была в крови в радиусе пяти метров вокруг него и того места, которое секунду назад занимал в пространстве граф Озёрский.

Ошеломлённые я и Василий Петров стояли под ранним, но уже жарким, средиземноморским солнцем. Доктор Чешский, верный своему долгу врача, подбежал к Валерию Мартынову.

— Позвольте мне осмотреть вашу рану, — строго сказал доктор и бесцеремонно разрезал вынутыми из саквояжа ножницами костюм на боку кузена.

Валерий покорно стоял, позволяя доктору осматривать его, и смотрел на пыльную сухую землю, покрытую красными брызгами, которые совсем недавно были графом Озёрским.

— Да уж, без объяснений тут не обойдётся, — медленно сказал Василий Петров.

Я поплёлся к своей машине и стал рыться в багажнике, в поисках какого-нибудь одеяла или покрывала: позволять Валерию сесть в бежевый салон «ЗИЛа» в пропитанном кровью костюме, означало уничтожить обивку.

Я хлопнул себя по лбу. Нельзя же так просто взять и уехать после такого события, по результатам которого от графа Григория Озёрского осталось… ничего. Я достал телефон Валерия и подошёл к нему. Тот безучастно посмотрел на меня.

— Разблокируй, — я протянул «ладошку» экраном к нему. Тот ткнул пальцем в экран, сканируя отпечаток.

Я зашёл в телефонную книгу и нашёл номер князя Мартынова, нашего деда.

— Да, Валера? — ласково ответил дед: я ведь звонил с телефона Валерия. Вот что значит быть любимым наследником титула.

— Дед, это Матвей, — сказал я, — моя «ладошка» разбита. Я тебе сейчас скину геоточку. Тут только что прошла дуэль между графом Озёрским и Валерием Мартыновым.

Несколько секунд дед молчал.

— Понял, скоро буду, — наконец ответил он своим обычным спокойным голосом. Ничего не выдавало его тревоги о том, что он мог потерять наследника этим утром. Тревога, конечно, была, но он умело её скрыл.

— Кхм, ещё один момент, — остановил его я до того, как он положил трубку.

— Говори, — сказал дед напряжённым голосом.

— Валерию будет нужна новая одежда, — сказал я. — Или лучше захвати какую-нибудь накидку: он весь в крови.

Князь Мартынов хмыкнул и сбросил вызов.

— Мы с вами, Матвей Михайлович, теперь тоже под суд пойдём, — растерянно сказал подошедший ко мне Василий Галактионович.

— Да уж, — я кивнул, — ну, ничего, сами знаете, суд только для порядка проводится. Какой спрос с секундантов?

— Знаю, но, всё равно, я такого не ожидал, — пробормотал Василий Петров.

Несколько минут мы просто молча стояли и смотрели на доктора и Валерия. Появился вертолёт с гербами Мартыновых.

— А вот и ваш князь, — посмотрел вверх Петров.

— А вы будете ставить в известность родню графа Озёрского? — поинтересовался я.

— Да, придётся, хотя и не хочется, — Василий Галактионович полез в карман за телефоном и отошёл.

Я его понимал. Довольно трудно объяснить любящим родственникам как получилось, что их надежда и наследник титула вдруг превратился в красную жижу с мякотью, как упавший с пятого этажа арбуз.

Вертолёт деда приземлился. Выскочил слуга деда и открыл дверь вертолёта для князя Мартынова. Вид у того был самый смурной. Вскоре появились высокие полицейские чины, в том числе один из полицмейстеров Константинополя.

Нас с Василием Петровым и доктором Чешским доставили в полицию, где меня быстро допросили, посмотрели видео, на котором ещё живой и здоровый Озёрский и мой кузен Валерий заявляют, что явились на дуэль добровольно и с условиями проведения согласны, и меня отпустили восвояси. Напоследок меня предупредили, что будут ещё приглашать на допросы, а потом будет и суд.

Думаю, что с Василием Галактионовичем и доктором Чешским обошлись сходным образом. Суда я не боялся: максимум посадят на месяц с другими такими же дворянами. Вот Валерию грозило разжалование в солдаты и командировка куда-нибудь в неспокойные в военном смысле регионы.

Это была обычная практика для дуэлянтов. Причём на войне таким солдатам благородного происхождения по причине их природных способностей и отваги быстро удавалось дослужиться до прежнего звания, а через полгода-год и вовсе вернуться к своей прежней жизни. Например, к службе в том же полку.

В конце концов, командование — тоже офицеры, тоже дворяне, они понимают, что человека разжаловали за то, что он участвовал в поединке чести, а не за какую-нибудь пошлую драку в ресторане. Поэтому Валерию ничего страшного не грозило.