а может, ну его… Мы сегодня и так вымотались, а тут еще и до кучи похищение, многовато за один день, тебе не кажется? – нехотя буркнул напарник, ведь действовать придется только вдвоем, что серьезно усложняло операцию.

– Нет, надо работать сейчас, когда он еще здесь объявится, неизвестно, а каждый божий день сидеть в дымоходе, уж прости, я не согласен, так что надо брать его прямо сейчас. Оно, конечно, опять все с бухты-барахты получается, но уж как-нибудь прорвемся, – ответил Алексей и, убедительно изображая для сторонних наблюдателей озабоченность, поспешил обратно на крышу. Оказавшись возле нужного дымохода, он снял сумку и, оставив при себе лишь револьвер с ножом и мотком прочной веревки, посмотрел на напарника. Распорядился:

– Засекай время, через двенадцать минут я открываю вентили, а еще максимум через десять ты подгоняешь фургон ко входу клубной кухни, я полковника вынесу через него. Ты должен уложиться, действие сонного газа примерно сорок пять минут.

– Леха, все сделаю, ты, главное, там будь поосторожнее, все же газ снотворный может на кого-то особо не подействовать, такое хоть и изредка, но все же случается, – с тревогой в голосе предупредил напарник, осматриваясь по сторонам.

– Прорвемся, – буркнул Алексей и стал спускаться вниз. Осторожно ступая по ступенькам, он, держась за веревку, медленно спустился к клубному камину и на какое-то время замер и прислушался. Были отчетливо слышны удары шаров и отголоски мужских голосов, это все же был сугубо мужской клуб по интересам. Выждав время, Алексей натянул на голову до жути неудобный противогаз и наполовину открутил вентили четырех газовых баллонов, стал терпеливо ждать.

Минут через пять как-то разом наступила тишина, и Алексей, подождав немного, выглянул из камина и увидел лежавших на полу в художественном беспорядке мужчин в бессознательном состоянии. Обойдя все залы и осмотрев лица всех этих людей, он нашел спящего полковника, тот сидел на диване в компании с еще одним мужчиной, лицо которого Алексею показалось смутно знакомым. Мысленно махнув рукой, он поднял полковника и, с трудом закинув его на плечо, пошел в сторону ресторана. Пройдя через зал ресторана, он вошел на кухню, найдя дверь, ведущую на улицу, открыл ее и увидел фургон со стоящим рядом напарником. Жестом показав ему открыть задние распашные двери, он поспешил к фургону. Засунув полковника в грузовое отделение, переоборудованное для пассажиров, Алексей запрыгнул внутрь и захлопнул за собой двери. Иван немедленно сел за руль и, включив двигатель, медленно тронулся с места.

Стянув с себя противогаз и прокашлявшись, он нарезал несколько веревок и, надежно связав полковнику руки и ноги, устало стал смотреть в окно. Захват полковника дался ему тяжело, все тело болело, и хотелось попариться в бане, выпить пару бокалов легкого вина и завалиться спать, но до этого было еще очень далеко.

– Леха, ты как там? – не отвлекаясь от управления фургоном, поинтересовался напарник и тут же с облегчением выдохнул: – Все, мы покинули квартал, и никто до сих пор даже не почесался. Так что свободно свалим из города.

– Устал, я Ваня, все тело ломит, но уж как-нибудь. Сейчас давай на базу заскочим, Фаину с Ольгой предупредим, пусть на дно ложатся, а мы с тобой сразу вылетаем в Эльмиор. Надеюсь, ты там самолет подготовил, а то падать с неба, знаешь ли, нет никакого желания.

– Не бойся, машина просто класс, даже не сомневайся. Доставлю тебя с полковником поближе к клинике в целости и сохранности, – хохотнул Иван и, вырулив на главную магистральную дорогу, плавно набрал скорость. Спустя полчаса прибыв на место, Иван вышел из машины и вернулся обратно через десять минут с двумя рюкзаками, уложив их на пассажирское сиденье, поехал на небольшой частный аэродром, располагающийся в двадцати километрах от столицы.

Полковник давно пришел в себя, но вида не подавал, продолжая весьма неплохо изображать из себя пребывающего в беспамятстве человека. Где-то с полчаса Алексей в ответ делал вид, что не замечает этого, но потом ему это надоело, и он, глубоко вздохнув, заговорил:

– Полковник, надо отдать должное, вы мастер изображать из себя покойника, но уже в этом нет никакого смысла, игра мне эта надоела. Вы задержаны по подозрению в государственной измене. По результатам проверки мы установим, виновны ли в этом или нет. Если нет, то расслабьтесь, с вами ничего плохого не случится, ну а если да, молитесь, пощады не будет, разве что у вас будет нечто такое, что позволит выкупить вашу жизнь и это, разумеется, не деньги, это интересующая меня информация.

– Кто вы такой? – пристально всматриваясь, спокойным тоном поинтересовался полковник, он профессионально держал себя в руках.

– Я офицер контрразведки, и пока для вас этого более чем достаточно.

– Я хочу видеть ордер на свой арест, – все так же хладнокровно потребовал полковник, продолжая внимательно изучать Алексея.

– Полковник, это не арест, а задержание, причем проведенное неофициально, и если мы получим подтверждение вашей измены, я волен поступить с вами так, как мне заблагорассудится, могу на ближайшем фонаре повесить или, к примеру, живьем закопать. В общем-то, жизнь ваша находится в моем полном распоряжении, имейте это в виду, – без всякой ухмылки ответил Алексей и, размяв руки, внимательно посмотрел в глаза своего пленника. Нисколько не испугавшийся высказанной угрозы, полковник Левантин оказался человеком не робкого десятка, что вызывало к нему уважение.

– Так значит, вы один из командиров Эскадрона смерти, о котором некоторые начали шептаться в кулуарах… – в задумчивости протянул полковник, неожиданно с прищуром посмотрев на Алексея, и спустя несколько мгновений настойчиво потребовал: – Скажите, в чем меня подозревают, и я попытаюсь развеять эти подозрения, поверьте, я искренне хочу в этом деле разобраться.

– Чуть более четырех лет назад был перехвачен гальзианский воздушный курьер с пакетом особой важности, и он должен был быть доставлен в столицу лично вам в руки, но во время перелета самолет исчез, а спустя несколько месяцев его пилота объявили перебежчиком. Ну как, вспоминаете эту историю? – приподняв правую бровь, спросил Алексей, подмечая даже малейшие реакции пленника на свои слова, но кроме искреннего недоумения не увидел ничего, однако это еще ни о чем не говорило.

– Конечно, я эту болезненную для меня историю помню, только не пойму, в чем меня тут обвиняют, ведь я в тот день после получения сообщения в своем рабочем кабинете провел почти двое суток безвылазно в ожидании прилета курьера с перехваченным пакетом, чему есть целый ряд свидетельских показаний. Все это надлежащим образом было задокументировано по результатам проведенной внутренней проверки, с чем вы можете ознакомиться, такие