пули мусульман. Побежишь назад – запросто получишь вполне заслуженную пулю от своих. Да и кому могло такое в голову прийти: бежать с позиции, оставив боевых товарищей на произвол судьбы? Как после этого жить? Повторюсь: трусов среди защитников Заглавка просто не могло быть.

И о другом можно сказать. В этой ситуации нам ничего не оставалось, кроме как лежать и… потчевать свинцом наступавших. Кто-то скажет: массовое геройство. Кто-то скажет: чистой воды рационализм. Кто прав? Потомки разберутся.

* * *

Прибавилось подробностей на тему «начало боя за высоту Заглавок 12 апреля». Из сбивчивых рассказов сербов, находившихся в то утро на позициях в районе соседней с Заглавком высоты Столац, стало понятно, что гибель Володи Сафонова и смерть Димы Попова грянули не разом – между ними был промежуток времени, за который что-то происходило. Действительно, сначала мусульманская пуля на самом пороге бункера настигла Володю Сафонова. Дима Попов оттащил его в сторону, надеясь, что Володя только ранен, начал его перевязывать. Последнее получалось плохо – от нервного перевозбуждения ходуном ходили руки. Только перевязав командира, Дима вступил в бой, но успел сделать всего несколько коротких очередей. Мусульмане к тому времени уже вплотную подобрались к бункеру и просто расстреляли его.

Обрастает деталями и уже ставшее легендарным поведение единственного оставшегося в живых на том фланге русского добровольца – Пашки Пулеметчика. В том бою близко подобравшиеся мусульмане не только стреляли в него, но и пытались забросать гранатами. Кроме неприятельской пули в спину (это потому, что стрелял из пулемета стоя, поворачивая корпус почти на 180 градусов), он получил ещё добрую дюжину гранатных осколков (точнее шариков, которыми были начинены гранаты, что использовали в том бою мусульмане). С лава Богу, и они не причинили Пашке серьёзного вреда: из того боя он выходил своими ногами с оружием в руках.

Выясняются и прочие «пустяки». Оказывается, сербы с позиций перед бункером, где находились Дима, Володя и Пашка, ушли «греться», оставив свой пост и открыв дорогу наступавшим, не с вечера, как считалось раньше, а перед самым рассветом. Впрочем, что меняет это «уточнение»? Наших ребят уже не вернуть.

Что же касается любых подробностей боя 12 апреля, то к ним надо относиться максимально бережно, ибо это уже История, в которой нет мелочей, в которой важно всё. Важно вдвойне, если в этой Истории нашлось место Русскому Подвигу.

* * *

Только теперь начинаешь понимать – насколько глупы и лживы все книги о войне. Именно все. В крайнем случае – 99,999 %. Ложь и глупость.

Тонны, тысячи тонн лжи и глупости, на которые изведено столько бумаги, картона, типографской краски, за которые получены гонорары, премии, дипломы, ордена, звания.

Ох, и тяжко мне придется, осознавая все это, по возвращении в Москву – выдать что-то наподобие «дневника добровольца». Кому нужна будет такая книга? И дело даже не в отсутствии средств на издание, не в сложности распространения книги.

Кому нужна книга о войне без красочных баталий, обаятельных героев, воспитательно-назидательных выводов и обобщений? По большому счёту такая книга не нужна ни патриотам, ни демократам. И для тех, и для других она – покушение на политический капитал, разрушение удобных схем.

Вот об этих вещах, пожалуй, задумываться надо как можно меньше. Книгу сделать я обязан. За ней я сюда и ехал. Из-за неё рисковал.

* * *

Понемногу привыкаем к новому ритму жизни. Если раньше несли вахту – службу на одном месте – на высоте Заглавок (недавно широким жестом сербского командования подаренной противнику), то теперь приходится выезжать в три-четыре места. Где-то меняем сербов, где-то друг друга. Системы нет. Куда-то сегодня требуются десять человек. Через два дня на ту же высоту, в тот же бункер сербы просят всего троих. Бестолковщина!

Очень часто место нашей вахты оказывается в значительном отрыве от сербов. И это при отсутствии или крайне неудовлетворительной работе рации, при нашем полном незнании местности…

Горько и грустно признавать: недоверие к сербам (особенно после боя 12 апреля) возрастает.

«Сербы на наших горбах выезжают», «сербы русскими все дыры затыкают», – эти тезисы прочно утвердились в сознании почти каждого добровольца. Однако о том, что оказался здесь – не жалеет никто.

* * *

Размечтался, вышагивая в карауле под ясными боснийскими звездами. Вот бы умудриться приехать сюда (разумеется, после победы, разумеется, если сам останусь живым) лет через десять-пятнадцать с кем-то из подросших, уже способных что-то понимать детей. Походить по этой земле, на которой к тому времени раны окопов уже начнут затягиваться. Потрогать эти камни, на которых будут ещё заметны следы пуль, предназначавшихся в том числе и мне. Интересно, смогу ли я найти подходящие слова, чтобы объяснить, зачем и почему я оказался здесь весной 1993 года…

Ещё интересней, буду ли я правильно понят.

Похоже, подобные мечтания совершенно беспочвенны. Кто знает, что за этот срок произойдет со всем миром и Европой в частности, что случится с государством, на территории которого мы сейчас находимся, какие потрясения переживет наше и без того многострадальное Отечество?23

* * *

Сколько продлится война на югославской земле? Этого не знает никто. Но нам кажется, что сербы, с которыми мы делим караульные вахты, выходим в рейды, просто встречаемся в казарме, уже смертельно устали от войны. Они не высказывают этого вслух, но об их усталости говорит всё: выражение глаз, интонация речи, замедленные движения. И это несмотря на то, что каждый серб ни на секунду не сомневается в справедливости войны, в святости её целей. Похоже, что война – самый энергоемкий вид человеческой деятельности, и фронтовая усталость – самая тяжелая усталость. Уверен, термин «смертельная усталость» придуман фронтовиком.

* * *

После боя 12 апреля, после потери тех, с кем делили всё, что имели, мы стали немного дружнее. Похоже, сгладились ранее ежедневно проявлявшиеся противоречия между «мужиками» и казаками. Последних здо́рово осадил факт их неучастия в мясорубке, что пришлась на некогда знаменательную дату советского календаря – День космонавтики. Так получилось, что самые главные события произошли без них. До этого каждый, кто причислял себя к казакам, был твердо уверен, что они в отряде – главные вояки, что все боевые задачи решаются исключительно их, казачьим, потенциалом. «Мужикам» же отводилась роль второстепенной, вспомогательной силы.

Бой 12 апреля разбил эту схему вдрызг. Оборону держали одни «мужики». Держали на «пять с плюсом», грамотно и мужественно. При этом никто потом не стучал себя кулаком в грудь, не кичился своим участием в бою, не кричал: я –