Шрифт:
Закладка:
От Валентина не было ни слуху ни духу. И это одновременно и радовало, и печалило Мэрион. Вот уже год к ней не прикасался мужчина, и она чувствовала себя бесконечно одинокой.
Рождество она отпраздновала с матушкой, которая поджидала ее с главной новостью:
— Питер вернулся.
Это известие немного смутило Мэрион — она невольно вспомнила, как он делал ей предложение в «Дженнерс», — но и обрадовало. Ей очень хотелось повидаться с кем-нибудь из прошлого, а особенно с добрым, надежным, умным Питером…
Они снова встретились в «Дженнерс». Оба и не вспомнили о том, до чего же неловко тогда расстались. Расставания будто и не было вовсе.
— Ты такая красавица, Мэрион, — с нескрываемым обожанием сказал Питер. — В Лондоне ты расцвела, вот уж точно.
Она невольно задумалась, так ли это. И вдруг поняла, что уже много месяцев живет в нескончаемой тревоге и напряжении. Ей вдруг безумно захотелось рассказать ему о том, что происходит сейчас и может произойти вскоре, спросить у него совета. Но она понимала, что это невозможно.
Как выяснилось, Питер перебрался работать в другую школу и теперь поселился в Лестершире, возглавив отделение классической филологии. Было видно, что эта работа очень ему по душе: о своих учениках он рассказывал с сияющими глазами, называл их славными малыми и хвалил за острый ум. Она же отвечала на вопросы о своей ученице коротко и с большой неохотой, стараясь не сболтнуть лишнего.
— Мне ты можешь довериться, Мэрион, — в какой-то момент заметил Питер. — Я умею хранить тайны.
— Никаких тайн и в помине нет, Питер, — улыбнулась она, невозмутимо заглянув ему в глаза.
А после они обнялись и разошлись, кто куда. Мэрион поймала себя на том, что завидует и его прямоте, и нехитрой сути его работы. Ее же собственная, казалось, требовала противоположного.
На смену 1933 году пришел 1934-й. С того разговора на озере Лилибет ни разу не упоминала о миссис Симпсон, но это вовсе не значило, что она о ней не думает. Мэрион кожей чувствовала, что все в доме герцога Йоркского — да что уж там, все королевское семейство думает о ней. Она незримо парила над ними, точно невидимая птица.
— А у меня новости! — как-то раз сообщила Айви.
— Неужели ты от нас уходишь? — По спине у Мэрион пробежал холодок.
— Недалеко — в Букингемский дворец! — хихикнув, уточнила Айви.
Мэрион не поверила своим ушам.
— Ты же сама говорила, что там тоска невыносимая! — напомнила она.
Альф, приятель Айви, служивший во дворце лакеем, рассказывал ей, что король с королевой каждый вечер ужинают при полном параде, в роскошных нарядах и украшениях, хотя кроме них за столом никто не сидит. Или что при приближении королевской особы все слуги должны немедленно повернуться к стене (а еще лучше стать невидимками). Или что монархи строго-настрого запрещают смотреть им в глаза.
Мэрион бывала во дворце, но очень редко. Он ей совсем не понравился. Комнаты в нем были огромные, построенные с большим размахом, и все пространство до последнего дюйма было чем-нибудь да украшено. Стены были затянуты дамасской тканью, а потолки сияли золотом. Пышные шторы на гигантских окнах были обвязаны толстыми шелковыми шнурами. Здесь встречались громадные зеркала в золотых рамах, огромные портреты и блестящие диванчики с шелковыми подушечками, набитыми так туго, что, того и гляди, лопнут, налетев на золотые подлокотники. Взгляд то и дело натыкался на расписные медальоны, позолоченную лепнину, статуи, причудливо изогнувшиеся в альковах и слепо глядящие перед собой. Все это казалось слишком вычурным и тяжеловесным, оторванным от остального мира, хотя буквально в двух шагах, за окнами, прикрытыми парчовыми шторами, кипела лондонская жизнь.
— Тоска тоской, но есть ведь и хорошее, — уклончиво ответила Айви.
И тут Мэрион осенило.
— Ты об Альфе! — воскликнула она. И как она только раньше обо всем не догадалась? Айви ведь постоянно только о нем и болтает!
Айви так и лучилась радостью, и Мэрион даже почувствовала зависть. И все же она была искренне рада за подругу и постаралась скрыть свои подлинные чувства.
— Ну будет тебе, Мэз! Зато я разузнаю все самые громкие сплетни о принце Уэльском! В Букингемском дворце, поди, знают все, что нужно.
— Я буду скучать по тебе, — вздохнула Мэрион.
Сплетни сплетнями, а вот дружеское плечо, что греха таить, — это и важно, и ценно. Она очень привязалась к Айви и ее странному восприятию этого удивительного мира, в котором они жили. С кем ей теперь хохотать и веселиться? Можно, конечно, писать письма друг другу, так будет легче, но живого общения это никак не заменит.
— Ну а ты что? — вдруг спросила Айви.
— О чем ты?
— Неужели тебя и впрямь не тянет к парням, а? Жаль, если так. Такую красотку, как ты, еще поискать надо!
Мэрион нахмурилась. О Валентине она Айви не рассказывала. Да и о Питере тоже. Обе истории были довольно запутанными и пробуждали в ней самой сложные, противоречивые чувства.
— Да как-то времени нет, — пробормотала она.
Айви, многозначительно посмотрев на нее, подметила:
— А нашлось бы, если б ты захотела.
Если раньше по вечерам Мэрион болтала или гуляла с Айви, то теперь она приноровилась строчить длинные письма домой и читать от первой до последней страницы газеты, которые только сильнее вгоняли ее в отчаяние.
В Германии начали бойкотировать еврейские лавки. Гитлер, заявив, что против него готовится заговор, расправился с Рёмом, который когда-то был его лучшим другом, и со Шлейхером, бывшим рейхсканцлером. В ходе этой «чистки» погибли сотни человек. Но больше всего ее потрясло, что нацисты ворвались в Венскую канцелярию и застрелили доктора Дольфуса, главу Австрии. Неужели этого ужаса никто не замечает?!
Палата общин уж точно не обращала на эти события никакого внимания. Канцлер казначейства, Невилл Чемберлен, и вовсе призвал парламент взбодриться и возрадоваться, заявив, что скоро всех ждут перемены к лучшему. «Мы покончили с „Холодным домом“, пришла пора насладиться первой главой „Больших надежд“», — сказал он. Мэрион злобно швырнула газету на пол. Запрокинув голову, она принялась легонько массажировать мышцы на шее, которые так и сковало от напряжения. В висках тоже пульсировала боль. Когда же это все кончится?!
Мэрион всеми силами старалась сохранить заинтересованный вид, когда Айви, как и обещала, сообщила ей сплетни о Форт-Бельведере, вызнанные у прислуги Букингемского дворца. Одна из любовниц принца, леди Фернесс, уехала в Америку, поручив приглядывать за ее возлюбленным, пока она не вернется, Уоллис Симпсон.
— Да это ведь все равно что
