А я, оказывается, плохо представляла себе масштабы катастрофы.

Хотя тогда, летом, из всей квартиры не побывала только в ванной и в гостиной, в голове толком ничего не отложилось. Кроме аккуратно повешенного на спинку стула платья. Даже на кухне заметила исключительно завтрак для Гаргантюа и Пантагрюэля. Да и вчера вечером мы из ванной прямой наводкой переместились в спальню, и стало вообще ни до чего. Зато утром…

Кажется, уже начало входить в привычку то, что утром я просыпаюсь одна. Под шум воды за стеной. Но если у меня дома это было еще ничего, здесь от дежавю где-то в пищеводе застряла конфетка «Холодок». Покупал мне папа такие когда-то очень давно — кругленькие, в бумажном цилиндрике.

Без двадцати семь. Куда его так подрывает? Уснули ведь не раньше начала третьего. Не человек, а энерджайзер какой-то. Лучше бы на что полезное силы приберег. Секс — единственное, чем я могла заниматься с утра без протеста всей тушки. А он наверняка побежит завтрак готовить.

Включив свет, я огляделась.

Ну да. Брошенная не пойми куда одежда снова аккуратно висела на стуле. Вокруг ни соринки, ни пылинки. Постельное белье поглажено. Ладно белье, хотя и это для холостого мужика диковинка, но у него и шторы были поглажены! Я вешала выстиранные чуть влажными, чтобы расправились сами, но все равно в складках прятались заломы. Здесь — идеально гладкие.

Допустим, у него есть домработница. Он не говорил, но я и не спрашивала. Но все равно, мало найти такую чокнутую домработницу, надо еще и поддерживать эту стерильность операционной между ее приходами.

На кухне засвистел чайник. Накинуть на себя снова было нечего: свою рубашку Слава, надо думать, убрал в шкаф или бросил в корзину для белья. Я взяла с собой кимоно, но оно осталось в сумке в прихожей. Блузку? Короткая, и все же лучше, чем ничего. Окно кухни, кажется, выходило во двор-колодец, противоположные — рукой подать, любуйся не хочу.

Двигаясь в том направлении, я отчаянно надеялась, что не обнаружу ничего ужасного. Такого, с чего крыша снова уедет, и я убегу босиком. По мартовским ледяным лужам.

С завтраком все обстояло нормально. На сковороде доходил омлет, под кофеваркой дожидались две чашки, на столе, кроме тарелок и ложек, стояли три стеклянных контейнера с крышками: зерновые хлопья, смесь орехов и семечек и смесь сухофруктов, причем сушеных и вяленых, а не засахаренная дрянь. Все окей. Но кухня…

Я не представляла, как можно содержать кухню в таком порядке, особенно если постоянно готовить. Картинка для глянцевого журнала! Какая там домработница! Даже бригада из мистера Проппера, мистера Мускула и прочих рекламных суперуборщиков не смогла бы вылизать все до такого блеска. Все расставлено по ранжиру, плита и раковина сверкают, на фартуке над плитой ни капельки жира, а на полу, наверно, можно заниматься ходьбой на ягодицах в белых штанах. Интересно, если я, к примеру, накрошу на стол и не замечу, Слава подождет, пока я выйду из кухни, или бросится ликвидировать безобразие тут же? Пожалуй, только теперь я поняла, как должна была выглядеть моя квартира в его глазах.

Выключив конфорку под чайником, я сдвинула его на соседнюю и хотела вернуться в спальню, но тут появился гений фудпорно в довольно порнушном виде: в полотенчике, обмотанном вокруг бедер. И я в расстегнутой блузочке длиной чуть ниже талии. Вполне фильм для взрослых. Хотя использовать такую кухню как полигон для сексуальных игрищ было бы кощунством. Мою можно, эту — точно нет.

— Привет! — он обнял меня, и его рука медленно, но верно двинулась в направлении, намекающем, что чайник для хлопьев придется ставить снова.

— Привет. Скажи, у тебя есть домработница?

— Есть, — Слава разочарованно убрал руку. — Два раза в неделю приходит. А что?

— Да ничего. И давно была в последний раз?

— Вчера. Послушай, Марин, я понял, к чему это. Давай еще раз с пятой цифры. Да, я люблю порядок. Меня так приучили. Бардак вокруг меня — бардак внутри меня. Я не утверждаю, что это универсально, но лично для меня — да. Зуля усердная, как пчела. Берет дорого, но вылизывает все так, как мне нравится. Остается только более-менее поддерживать.

— Зуля?

— Зульфия. Думаю, увидишь ее. Так вот, Марина, если ты бросишь трусы мимо стула или наляпаешь пастой на раковину, я не буду зудеть. Мне легче убрать. Если это случайно. Но поскольку я стараюсь быть лояльным к твоим тараканам, хотелось бы, чтобы и ты с пониманием относилась к моим.

— Ну… — я пожала плечами. — Постараюсь. Только просьба. Если я вдруг что-то неумышленно намусорю, не бросайся тут же ликвидировать это с тряпкой, ладно? Чтобы я не чувствовала себя щенком, написавшим на ковер. Я вообще-то стараюсь свинарник не разводить, хотя посуду не всегда мою сразу.

— Договорились, — Слава провел рукой по моему голому заду и подтолкнул к порогу. — Иди мойся. Я тебе полотенце повесил. Желтое.

В ванной царил все тот же пугающий порядок. Сверкающая чистота и симметрия. Забытая Ленина помада? Только не у Славы. Скорее, в дверь позвонил бы динозавр, доставивший заказанную пиццу.

Быстренько сполоснувшись под душем и почистив зубы, я придирчиво проверила, ровно ли висит полотенце на батарее, не остались ли на зеркале брызги, а в раковине — следы пасты. Так можно еще один невроз заработать. Одна надежда, что привыкну.

— Ты как вообще занимаешься? — спросил Слава, когда мы сидели за завтраком.

— Обычно сначала на групповое кардио иду, потом на тренажеры на полчасика.

— На, посмотри расписание, — он протянул мне телефон. — Я в ваших девочковых аббревиатурах не разбираюсь.

А кто у нас везунчик? Марина у нас везунчик.

В групповом расписании на девять утра значилось: «UB/Ts-Fx».

— Блин, это силовые обе. Upper body — для верхней части тела. Спина, грудь, руки и пресс. Tabs-flex — чисто пресс, потом немного растяжки.

— Тогда, может, завтра пойдем? Мне-то все равно. Я два-три раза в неделю в тренажерку.

— Да ладно, настроились уже. Схожу на upper, это полегче. А потом на кардио-тренажеры, если время останется. Так тоже можно.