Шрифт:
Закладка:
Макс сбегал за сумкой и безнадёжно испорченным пиджаком, и вскоре «форд» выехал на Коммунистическую, оттуда проулком на проспект и покатил в сторону второй городской больницы.
Чёрный «крузак» Ежова неспешно, но неотрывно следовал за «фордом». Егор мрачно поглядывал на «преследователя» в зеркало заднего вида.
Вика всю дорогу молчала, глядя в окно, и Макс так и не решился спросить, что, с её точки зрения, обо всём случившимся думает её брат. Так и добрались до больницы в непривычной тишине.
Александр Ежов, зловеще поблёскивая очками, выловил их в больничном коридоре, пока Вика беседовала с врачом.
— У меня к вам несколько вопросов, господа, — он посмотрел сначала на Егора, потом на Максима. — Итак, почему в здании оказались гражданские без соответствующих документов?
Что-то в манере общения Ежова неуловимо напоминало Максу Григория Викторовича, заменявшего Иваныча пару лет назад. И, надо сказать, ассоциация была не самая приятная.
— Гражданские помогали разобраться с «тардус мортем», — хмуро отчитался старший группы. — Времени дожидаться другие группы и оформлять документы не было, поскольку жизни людей были под угрозой.
— И теперь у вас снова пострадавший «спец», а ведь всего две недели прошло с инцидента с Зеркальщиком! И — что ещё печальнее — раненый гражданский. Он ведь может иск на город подать на круглую сумму. И наверняка выиграет дело.
— Он не станет, — вмешался Максим.
Холодный пристальный взгляд главы московской комиссии переместился на Кошкина.
— «Не станет» потому, что он ваш личный знакомый? Кумовство разводите в стенах спецотдела?
Максиму стало неловко и неприятно. Он-то знал, что никто ничего такого тут не разводит: ни он сам лично, ни Егор, ни Антон Иваныч. Но как доказать это москвичу? И стоит ли? Понятно, что работа Ежова — искать нарушения, и наверняка он навидался этих самых нарушений за годы работы преизрядно. Но то, что этому типу часто встречались злодеи, не значит, что их городской отдел сплошь состоит из злостных коррупционеров и некомпетентных разгильдяев! А взгляд Ежова, кажется, выражает именно это.
Проверяющий, между тем, продолжал:
— Гражданин Кузнецов... хм, Бьёрн вот утверждает, что они с напарником вызвали спецотдел из здания. А потом, видимо, четверть часа изучали удручающие интерьеры заброшенного помещения. Просветить меня он не пожелал: крайне нелюбезный гражданский, надо сказать. До нас доходили слухи о вольностях, которые здесь позволяют «частникам». Но всегда интересно убедиться лично, — Ежов улыбнулся одними губами. — Так что вы скажете по этому поводу, господа?
— Ничего, — пожал плечами Егор.
Наверное, с точки зрения москвича, у Брянцева тоже были проблемы с любезностью. Вид у Егора был мрачный, а взгляд тяжёлый и недобрый.
Макс предостерегающе коснулся плеча старшего.
К счастью, конфликта удалось избежать: дверь напротив видящих открылась, и выглянувший врач попросил Егора зайти и подписать кое-какие документы.
— Получили вызов, приехали, — прокомментировал ситуацию Максим, когда молчание стало совсем неловким. — Действовали по ситуации.
— Значит, вы полагаете, что ваш старший действовал совершенно правильно?
Кошкин не задумываясь кивнул.
— Когда группа поддерживает старшего, это хорошо, — хмыкнул Александр, делая пометку в блокноте. — Куда он, туда и все остальные...
— Не пояснишь, что это значит? — раздался голос Вики.
Максим и не заметил, когда она подошла.
— А тебе требуются пояснения? — вопросом на вопрос ответил москвич, приподняв брови.
— Просто скажи, ты считаешь, что группа действовала по ситуации, или нет?
— Вика, остынь, — Александр закрыл блокнот и примирительно поднял его, как флаг.
Блокнот, правда, был чёрный, а не белый.
— Я и не горячусь пока, — холодно заявила Вика.
— Ты горячишься. А ведь тебя там даже не было, так что любые — теоретические! — взыскания тебя и не коснутся.
— Глупости, Саш. Взыскания накладывают на группу. А я член группы Б-пять.
— Ух, всё такая же непримиримая! — улыбнулся Александр. — Я всегда говорил, что у тебя есть характер, сестрёнка.
— И всё же, возвращаясь к моему вопросу...
— А что тут обсуждать? — пожал плечами Ежов. — Действовали твои товарищи действительно по ситуации, надо только показания сверить, чтоб никто не придрался, сгладить, так сказать, некоторые моменты. Мало ли кто будет перепроверять отчёты.
— Надо же, а мне в детстве родители говорили, что Саша всегда всё делает так, как положено. В пример тебя ставили.
Максу показалось, что Вика напрасно реагирует так остро, почти агрессивно. Но делать коллеге замечание он, разумеется, не стал.
— Ну это же родители! — усмехнулся Александр. — Они знали ровно столько, сколько нужно было, чтоб считать меня образцовым сыном.
— А что насчёт того, из-за чего ты приехал? Безумного Зеркальщика? — поинтересовалась Вика. — Там наш отдел тоже действовал сообразно обстоятельствам. Иначе жертв было бы намного больше. Антона Иваныча не проверять надо, а награждать!
Максим ни разу ещё не видел Вику такой взволнованной. Всегда сдержанная, строгая коллега сейчас сверкала глазами, а голос её звучал громче и звонче обычного.
— Вика, давай не будем обсуждать этот вопрос здесь и сейчас. Мы смущаем твоего коллегу. Пожалуй, вам есть, о чём поговорить, а мне надо вернуться в отдел.
Когда Александр удалился, Максим спросил:
— Ты в порядке?
— Да. Извини, брат всегда действует мне на нервы. Глупо, понимаю.
— Меня мой брат тоже порой достаёт, — улыбнулся Макс. — Сейчас-то всё хорошо, а вот в детстве бывало всякое.
— Давай, я расскажу, как там ребята, а ты расскажешь мне про всякое, которое бывало? — улыбнулась Вика, уже взявшая себя в руки.
Руслана пообещали отпустить завтра, а Эда врачи решили подержать в своих владениях подольше: неделю, а то и все десять дней, но в целом и тот, и другой, по словам медиков, отделались легко.
— Ну что ж, теперь в контору: до конца смены ещё столько бумаг заполнить придётся, — вздохнул Максим.
— Уж бумаги мы как-нибудь одолеем, — заметила Вика.
