На востоке алело пламя заката. Одновременно изменился и цвет горной вершины. Теперь огненные лучи прожигали его, отражаясь от минеральных отложений, которые, должно быть, покрывали его склоны. Вскоре вся гора оказалась омытой желтым пламенем. Цвет бежал вниз к окружающим хребтам, перепрыгивая с гребня на вершину.

«Какое-то широко распространенное месторождение железа, возможно, полевой шпат или золото дураков», – подумал Уэйд, глядя на золотые пики перед собой. Потом вдруг вспомнил.

Золотые холмы!

Яркие и блестящие, они поднимались из пустыни, сверкая, как легендарные копи сокровищ Соломона Офирского. Даже когда стемнело, высокие хребты отражали последние отблески заката. Золотые горы сияли над пустыней, как мираж.

«Дурацкое золото», – мрачно подумал Уэйд. Заманивает мужчин в… А куда собственно? Скоро он все узнает.

Десять минут спустя караван остановился в широкой, залитой лунным светом долине, которая, казалось, была вырыта в самом сердце гор какой-то колоссальной драгой. Когда-то здесь существовал процветающий город. Древние руины, осыпающиеся и мрачные, возвышались на ближайшем склоне. Верблюды направились к давным-давно заброшенному городу, построенного в легендарные Дни невежества, затерянного в туманном прошлом Аравии.

Уэйд задался вопросом, какая катастрофа уничтожила его. Но он никогда этого не узнает.

Рядом с оазисом, где густо росли пальмы, тут и там были разбросаны кожаные палатки. Уэйд заметил два лагеря. Один из них был лагерем туарегов. Другой – более роскошный. Над нем развевались знамена вождей пустыни.

Клет выкрикнул какой-то приказ. Вместе с остальными Уэйд поставил верблюдов на колени и принялся разгружать ящики с оружием. Он украдкой оглядывался по сторонам.

Что общего у вождей кочевников с туарегами, которых они обычно ненавидели и боялись? Он не знал, но заметил, что каждая группа держалась сама по себе.

Клет вышел вперед, его иссиня-черная борода торчала вперед.

– Поторопись! – резко скомандовал он. – Разгружайте верблюдов!

Он повернулся и направился к одному из немногих строений, которые все еще стояли, несмотря на свой невероятный возраст. Уэйд заколебался, дождался подходящего момента и последовал за ним. Он держался в тени. К счастью, в этом оплоте врага не было стражи, вероятно, потому, что они чувствовали себя в безопасности от нападения.

Уэйд молча пробирался вперед, пока не оказался позади дома, в который вошел Клет. Он не осмеливался заглянуть в окна, но крыша могла оказаться хорошим наблюдательным пунктом. Гром вскочил, ухватился руками за край стены и быстро выпрямился.

Снова Уэйду повезло. Только край крыши был из обожженного солнцем кирпича. Остальная ее часть давно обвалилась и была заменена соломой. Уэйд растянулся во весь рост на несущей стене. Затем он заглянул в комнату внизу.

Там было трое мужчин – Клет, какой-то араб и белый, чье лицо Уэйд не мог разглядеть со своего наблюдательного пункта. Все трое сидели вокруг стола. Клет наливала ликер из квадратной бутылки. Его низкий смех звучал все громче.

– Это мое последнее путешествие. У тебя теперь достаточно оружия, ведь так?

Араб предостерегающе поднял руку. Его свирепое бородатое лицо скривилось.

– Говори тише! Теперь здесь не только туареги. Вожди такие…

Клет презрительно сплюнул.

– Они ничего не услышат. Они слишком далеко, Мабрук.

Мабрук! Это был фальшивый мумин!

Уэйд прищурился, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. Затем они расширились, когда третий мужчина откинулся на спинку стула, открыв желтое, изможденное лицо. Веко его правого глаза подергивалось от нервного тика. Уэйд вспомнил гамадриаду и караита, в поезде на Басру, и двух мужчин, которые пробудили в нем любопытство. Одним из них был хадж Нессердин.

Другой теперь сидел перед ним. Джерри Койн, репортер. Итак, он был последним членом из трио ренегатов, путешествовавшим в качестве иностранного корреспондента, чтобы избежать подозрений! «Это Койн подкинул мне смертоносных змей», – догадался Уэйд.

– Все готово, – сказал фальшивый репортер, закуривая сигарету. – Дай мне выпить, Клет. Наши же туземцы на посту и готовы к бою. Я позаботился об этом. Басра, Багдад, Дамаск, Бейрут – все ключевые города. Они просто ждут сигнала.

Мумин улыбнулся в бороду.

– Завтра я поговорю с муллами и скажу им, когда совершать джихад.

– Вы уверены, что хотите сделать это сами? – спросил Койн. – Может быть, нам лучше воспользоваться одним из двойников?

– Никакой опасности нет, – отмахнулся Мабрук. – Кроме того, осталось только два других Мабрука. Они могут понадобиться нам позже для более опасных задач, таких как форт близ Хайбара. Ай! Хорошо, что я не возглавил ту атаку, иначе пуля убила бы меня, а не того, другого. Как его звали?

Койн пожал плечами.

– Это не имеет значения. Он стал Мабруком после того, как выкурил достаточно гашиша.

Уэйд прикрыл глаза. Он начинал понимать, откуда взялась репутация мумина, как бессмертного. Это было достаточно легко, так как использовались двойники. Арабы были захвачены в плен, одурманены гашишем и их замаскировали под Мабрука. Одичавшие от наркотика, они возглавляли самоубийственные атаки. Если их убивали, это не имело значения, так как сам Мабрак никогда не подвергался опасности. Но Койн упомянул, что его собственные туземцы ждут в ключевых городах. Почему? И почему здесь собрались вожди кочевников?

В комнату, пошатываясь под тяжестью тяжелого свернутого палаточного ковра, вошел мужчина. Он опустил его, тяжело дыша, и встал. Это был Али Хасан, араб, который застрелил Танит в кафе Рамадана!

– Али! – резко бросил Койн. – Какого черта ты здесь делаешь?

Убийца пожал плечами.

– Я повиновался тебе, сахиб. Я убил британского офицера в Басре, как вы приказали.

– Ну?

Койн уставился на ковер.

– Терпение. – Али улыбнулась. – Хадж Нессерд…

В глазах Койна вспыхнул гнев.

– Ты не убил его? Дурак!

Вместо ответа Али Хасан развернул ковер. Тело Нессердина лежало обнаженным. Он все еще дышал, но на зеленом тюрбане запеклась кровь.

– Танит, танцовщица, сказала ему слишком много, – сказала Али. – Она мертва. Хадж нанял автомобиль, чтобы подобраться поближе к месту выгрузки оружия, а затем отправился пешком. Я последовал за ним. Я не посмел подпускать его слишком близко.

– Кто он, черт возьми, такой? – прорычал Клет.

Мумин нервно облизнул губы.

– Самая крупная шишка в округе, – пояснил Койн. – Он из тех, кто может устроить настоящий Джихад, только Несердин никогда им не занимался. Арабы поклоняются ему. Если он сейчас скажет им разойтись по домам, они так и сделают, но перед этим разорвут нас на куски.