сердцу колючке матрац из палатки. Девица даже не поблагодарила, зато расположилась со всеми удобствами. Алиса подумала, что любовь — оглупляющая штука. Умные и рассудительные становятся полными болванами. Страшно представить, что же происходит с дураками.

— Чаёк на посошок, — радовался болван, передавая любимой горячую кружку. Кристина подозрительно нюхала чай и кривила губы.

— Я не пойду в горы, — объявила Алиса, рассматривая перекошенную физиономию чужой племянницы. — Останусь в лагере.

Все заговорили разом, уговаривая строптивую туристку не терять шанс.

— Не отлынивай, Шуйская! Последний прогон и точка.

— Никаких отвесных скал, пропастей, смертельных препятствий. Познавательная прогулка, етить-теретить. Дорога практически комфортабельная.

Алиса не смогла представить комфортабельной тропинки и упрямо покачала головой.

— Необычное место, — поддержал Данила родственника. — Сходи, не пожалеешь.

Она понимала, что её упорно вытягивают на место третьего крестика. Как бы опять чего ужасного не приключилось. И за Дашуню с Эдиком тревожно: страшно одних отпускать.

— Я подумаю.

— Не гони, Шуйская! — разъярилась Громова. — Сказали тебе: приятная прогулка и никаких кладов. Миноискатель оставляем в палатке, провались он пропадом!

— Думайте быстрее, — поднимаясь с колоды, распорядился Графин. — Через полчаса выдвигаемся.

Глава семнадцатая,

в которой туристы спускаются в жерло потухшего вулкана

Группа из шести туристов — трое мужчин и три девушки — поднималась всё выше в гору. Светлая берёзовая роща сменилась синеватой мглой соснового бора. Под ногами слегка шелестела опавшая хвоя, юркие солнечные лучики пробивали кроны деревьев, а где-то высоко, в густой тени, лениво постукивал дятел.

Алиса поглядела вверх, заправила под бейсболку волосы и глубоко вдохнула запах нагретой сосновой коры. В скучном городе ей будет не хватать этого терпкого горьковатого аромата. Еще не будет хватать монотонной трескотни кузнечиков, зарослей полевых цветов по лесным опушкам, оранжевого пламени костра и роскошной россыпи звёзд над головой.

Как жарко! Воздух буквально раскалился от зноя. Где же это легендарное озеро?

Узкая тропинка вывела их на небольшой лужок, живописно обрамленный пушистым кустарником. Графин с удовольствием пробороздил душистое разнотравье, роняя рюкзак в тени двух старых раскидистых берёз.

— Привал, — скомандовал он.

Услужливый Эдик подскочил к любимой, отвязал с пояса куртку и расстелил её на траве.

— Присаживайся.

Кристина его порыв не оценила. Она прошла дальше, толкнув ухажёра плечом. Студент расстроенно почесал шевелюру и опустился на куртку сам.

— Держит в тонусе, — оценила Алиса выкрутасы девицы.

Рядом с ней опустилась распаренная Даша. В начале пути подружка выглядела бодрее, но сейчас энтузиазма слегка поубавилось.

— Утром не болела, — кивая на ногу, с досадой заметила Громова.

— Пологий подъем, идём в гору, — констатировала подруга. — Нагрузка.

Графин хлопал себя по карманам в поисках сигарет. Не найдя оных, недовольно пробубнил:

— Етить-теретить, горное озеро. Всего тысяча метров над уровнем моря.

Громова прекратила массировать ногу: единица и три ноля, вымученно скалясь, карабкались по воображаемому склону, причем последний ноль собирался тупо сдохнуть.

— Офигеть, приятная прогулка, — возмутилась она. — Надеюсь, лужица стоит страданий моей ноги.

— Лужица? — возмутился Графин и перестал рыться в рюкзаке. — Жерло потухшего вулкана — вот что такое Шайтанколь. И дно у него двойное!

— Как это? — удивилась Алиса.

Графин выпрямился, щурясь на отблескивающую траву.

— Старожилы рассказывали…

— О-о, местные байки пошли, — Кристина отказывалась сдерживать иронию.

Она лежала в траве и смотрела на крупный цветок ромашки, медленно раскачивающийся у неё перед носом. Она безжалостно оторвала прекрасную головку и принялась ощипывать белые лепестки.

Проводник неодобрительно покосился на ехидну.

— Прагматичный турист нынче едет. Не хотите, не слушайте.

— Заткни уши, Криска! — разозлилась Громова. — Рассказывайте, Евграф Силантьич.

— Красивое это озеро и загадочное. — Проводник специально нагнетал таинственность. — Вокруг него гранитные скалы и чащоба непролазная. Дорогу сюда найдет не каждый, а уйти — вообще, проблема. Чёрт тропинку уводит.

Графин очень доходчиво показал, как балуется чёрт, чудовищными зигзагами заведя руку за спину.

— Супер! — восхитилась Дашуня.

Ободрённый вниманием рассказчик добавил замогильным голосом:

— Там ветер не шумит, птицы не поют, комары не пищат, и рыбы в озере нет. От слова совсем.

Задумавшаяся Алиса растерянно поморгала: неужели третий вал накатывает? Ей хватило кошмара прошлых ночей. Даже в свете дня не хотелось воскрешать воспоминания.

— Люблю, когда страшно, — выдохнула свистящим шепотом Кристина. — Хочу ужастик с кровавыми подробностями.

Даша отмахнулась от чокнутой и вопросительно уставилась на Графина.

— Говорят, что по ночам из озера выходят черти и топят заплутавших путников.

— Хорошая перспектива, — вздохнула Алиса, которую на аркане тащили в «ужастик с кровавыми подробностями».

Жизнь кладоискателей меняла окраску в темпе стаккато: чрезвычайно короткие промежутки. Только была белая полоса и уже на смену ей грядёт чёрная, очень чёрная полоса. Здесь приходится побороться, чтобы зацепиться за белый край.

— Филимончик, спаси меня от чертей! — взмолилась Громова.

Спаситель лежал на траве, вглядываясь в буйство берёзовых листьев. Он протянул руку, выдернул травинку, зажатую в зубах, и лениво успокоил:

— Такая доверчивая.

— Есть другая легенда, — потянулся Графин, вставая с места. Даша не смогла сдержать стона разочарования. — Давным-давно Аллах рассердился на чёрта и утопил его в озере, придавив для верности камнем. — Театральная пауза в полминуты. — Чтоб не вылез.

— Молоток! — возрадовался Филимонов. — Все путём!

Народ пришел в движение. Алиса расправила плечи и потянула рюкзак за брезентовые лямки. Эдик обвязывал куртку на талии. Одна Даша сидела на месте, поглядывая на обременительный груз. Оказаться бы прямо сейчас возле этого чудо-озера, одним глазом оценить его замечательные красоты и…перенестись на корягу, что возле костра. О-хо-хо! Надо было остаться в лагере с Шуйской, надо было. Эдик оценил тоскливый взгляд сестры и подхватил ее лёгкий рюкзак.

— Донесу.

— И меня, дуру, заодно, — пробормотала та.

— Я слышала, что люди здесь гибнут, — упорствовала Кристина. — Всё очень плохо заканчивается.

Графин неопределённо мотнул головой, не желая запугивать впечатлительных горожан. Этой черноволосой ехидне явно не хватало мрачных событий в жизни. Ишь, как упорствует!

— Жуткое место, — пошел на компромисс Эдик, поправляя рюкзаки на плечах. — Пошли уже туда скорей. Всей толпой бояться будем.

Жуткое озеро оказалось маленьким круглым водоемом, всего метров шестьдесят в диаметре. Там, где они стояли, берег плавно сходил к воде. В других местах он обрывался отвесными выщербленными скалами, в щелях которых росли кривоватые молодые деревья. Цветовая гамма скал — зеленовато-серая, тёмно-коричневая и чёрная — чудесным образом гармонировала с высокими, очень стройными, устремлёнными в небо соснами. Но не в этом заключалась его красота.

Очарованные туристы замерли на камнях-плитах, безмолвно уставившись на неправдоподобно синюю воду Чёртового озера.

— Супер! — восхищённо признала Громова, усаживаясь на светло-серый каменный выступ. — Цвет нереальный!

— Кобальтовый, — заявил Эдик, выуживая из памяти названия синего. Он целый год посещал художественную школу, о чём любил