В той жизни я никогда не был за границей. И так уж получилось, что в этом мире мне удалось побывать в Киеве, хотя это такая себе, знаете ли, заграница. Сейчас же я в будущей Болгарии. Хотя, мы еще посмотрим, будет ли на месте это государство в будущем.

Природа здесь такая же, что и в устье Днепра. Влажно, солнечно. Деревья такие же зеленые. Трава такая же сочная. Было некое разочарование от увиденного. Такое бывает, когда в голове выстраивается некий яркий мир, который ты строишь исходя из обрывков разговоров, слухов, фотографий, а потом ты лично своими глазами смотришь наяву оригинал того, нарисованного в голове образа, и испытываешь некое разочарование. Томящееся чувство неприятия и осознание обыденности.

Со мной так было в том мире, когда я на Чемпионате мира 2018 года сходил на матч Хорватия-Исландия. У хорватов тогда играл Лука Модрич. Любители футбола знают кто это. А остальным могу сообщить о том, что этот футболист получил «золотой мяч» — приз лучшему футболисту мира.

Сходив на стадион, я ожидал увидеть некую легенду, нечто, что в глубокой древности назвали бы «полубогом». В итоге же я смотрел на обычного человека, такого же как я, даже ниже меня ростом. Последнее почему-то обидело. И после матча я испытывал такое же чувство разочарования. Нет, сам матч был великолепным, игра замечательная. Но это чувство разочарованности от сравнения, нарисованного в голове Модрича и реального человека было угнетающим. Как сказал один российский футболист: «Ваши ожидания — это ваши проблемы». И что интересно, сам Модрич-то не при чем. Это я нарисовал себе образ, не сопоставившийся с реальностью. И это мои проблемы, что образы не сошлись.

Такая же история у меня происходит сейчас с этой «заграницей». Может Царьград подарит иные ощущения, но я сомневаюсь.

Наша армия двигалась на юг по побережью Скифского моря по территории болгар. Переход до точки возле Плиски занял четыре дня. У меня на краешке сознания крутилась мысль о взятии столицы Болгарского ханства. Будь я более кровожаден и безрассуден, то просто захватил бы этот город. Радомысл говорил, что единственное его отличие от городов, которые есть в Гардариках, это каменные стены. Никаких баллист или тем более требушетов, у них на вооружении нет. Интересно, а сам хан Омуртаг не боится размещать такое огромное войско у своей столицы, ведь ему не известно о моих планах. Ссорится со всем миром как минимум не разумно. Ну, будь на моем месте кто иной, то не задумывался бы о последствиях. Взял бы Плиску на штык просто потому, что может это сделать.

На сколько я помню со слов Радомысла Болгария и Византия неоднократно враждовали друг с другом. В начале этого века войска враждующих сторон неоднократно сталкивались в кровавых битвах. Почти тридцать лет назад, в ходе разразившейся войны византийские войска, вторгшиеся в Болгарию, потерпели сокрушительное поражение. В одном из сражений этой войны был убит император Никифор, а войска болгарского хана Крума, отец нынешнего хана, достигли Константинополя и осадили город. Тогда при загадочных обстоятельства умер болгарский хан.

Еще при хане Круме, болгары безрезультатно пытались заключить с византийцами мир. Сразу же после получения власти Омуртаг, нынешний хан, также предложил заключить с византийцами перемирие, но оно было отвергнуто. Однако в 815 году правители Болгарии и Византии начали новые переговоры: понимая, что их государства истощены многолетней войной, они оба проявили большую заинтересованность в заключении долгосрочного мирного договора. Омуртаг отправил в Константинополь посольство, уполномоченное от его имени заключить с императором Львом Армянином мир. Торжественная церемония подписания рассчитанного на тридцать лет договора проходила в присутствии большого количества людей. По достигнутому сторонами соглашению, византийский император должен был подтвердить договор традиционными для болгар языческим клятвами, а послы Омуртага — клятвами по христианским обычаям на Библии, что и было осуществлено.

За все это время договор не нарушался. Мы с Радомыслом опасались, что хан откажется пропускать нас через свои владения, поэтому готовились к худшему развитию событий, вплоть до открытого конфликта с болгарами. С другой стороны, мы не знаем, были ли в подписанном мирном договоре пункты, позволяющие осуществлять пропуск враждебным византийцам сил. Но надеялись, что такой вариант стороны не предусмотрели, поэтому у нас мог быть шанс на добровольный пропуск нашей армии. Тем интереснее предложение хана погостить в его столице.

Спустя четверо суток после перехода через Днестр, наша армия подошла к обустроенному для нашего войска лагерю. Место, которое нам выделили, было довольно удобным для обороны. Видимо, это для того, чтобы у нас отпали сомнения в подготовленной против нас ловушке. Лагерь был на небольшом холме и огорожен частоколом. Внутри частокола в шахматном порядке расставлены широкие шатры. В центре лагеря виднелся шатер, который можно было выставить рядом с царь-пушкой и царь-колоколом из моего времени. Это был просто царь-шатер.

Мое войско влилось в лагерь бездонным ручьем. Хан все же опростоволосился. Десять тысяч воинов — это то число, которое не смогло вписаться в предоставленную «жилплощадь». Пришлось вокруг лагеря строить небольшой «пригород», окруженный телегами и повозками на подобие вагенбурга, который, кстати, тоже стал откровением для нынешней военной мысли. Вагенбург — это укрепление из повозок в форме четырёхугольника, круга или полукруга, иногда усиливалось рвом и другими препятствиями. Почему-то эта простая оборонительная «приспособа», применяемая еще со времен гуннских вторжений, не получила распространение в славянских племенах. Ходот же стал ставить вагенбурги при любой возможности, особенно после покушения на меня.

Я стоял перед «царь-шатром» верхом на коне и, закинув голову, пытался прикинуть, сколько метров в высоту это сооружение. Метров семь-восемь тут было точно. Пытаясь разглядеть верхушку сооружения, я непроизвольно раскрыл рот.

— Царский шатер, — заметил Ходот, копирующий мою позу.

— Тьфу ты, я думал Ага заговорил, — сказал я, удивляясь подкравшемуся тестю.

Ага, стоящий сзади меня, услышал мою реплику и заржал так, что наши кони покосились на моего телохранителя с явным осуждением. Либо мой Обеликс проржал что-то нецензурное для ушей лошадей, либо эти животные в этом двуногом увидели конкурента. Никак иначе я не могу интерпретировать эти лошадиные взгляды.

Мы зашли внутрь шатра. Не знаю как хан, а я бы не отказался забрать себе этот тканевый дом. Внутри было очень комфортно. Площадь была поделена на секции: прихожая, зал, спальные