убрать свёрток из плёнок в инвентарь? Нет, не получилось: до вскрытия он не был принадлежащим мне объектом. Логично, иначе я мог бы хватать чужое оружие и касанием воровать его. Ладно, нужно вскрывать. Или всё-таки отказаться?

Да нет, кого я обманываю, натура опытного приключенца не позволит.

Я отошёл как можно дальше и резким косым ударом незатупляющегося меча прошил поверхность свёртка. Готовый плеснуть бензином, если что не так. Но открывшийся вид заставил меня удивлённо хмыкнуть. Внутри наросших плёнок, в гладком коконе чистой энергии, спала, свернувшись клубочком, обнажённая и прекрасная девушка-лисичка, почти целомудренно укрытая своим пышным рыжим хвостом.

Что, поверили? Нет, не было там никакой голой девушки-лисички, извращенцы. Внутри прозрачного защитного барьера сидел встрёпанный коротконогий птиц неизвестной мне породы, с явно разумным взглядом и вполне интеллигентным лицом.

Он печально и озадаченно рассматривал меня, а я — его изящную, усыпанную алмазами корону странной формы и усеянный алмазной крошкой элегантный галстук-бабочку. Ну и ну. Сфера вокруг птица лопнула, он меланхолично кивнул и устало осведомился:

— Здравствуйте, уважаемый. Будете есть заживо или сначала убьёте?

Глава 10

Птюч с планеты Фатум

— Вообще не буду тебя есть, — пообещал я. — Ни живым, ни мёртвым.

— Неужели. Тогда, наверное, пришибёте из ксенофобии?

— Нет.

— Свернёте голову ради забавы?

— И не подумаю.

— Уж наверняка распотрошите на компоненты?

— У меня уже куча компонентов в инвентаре, важнее найти, куда их применить.

— Хм, — обречённость на лице птица сменилась озадаченностью. — Что, даже не ограбите?

— А у вас принято спасать других только для того, чтобы потом сделать с ними что-нибудь непотребное? — не выдержал я.

— У нас не принято спасать, — грустно развёл крыльями птиц. — Мы, птюрсы, фаталистичные существа: умерла так умерла, получилось как получилось… Великодушный незнакомец, если вы позаботились обо мне без всякой задней мысли, то, во-первых, громадное вам спасибо. Во-вторых, ну надо же. А, в-третьих, возможно, вы согласитесь довершить доброе дело и помочь мне блистательно провалить ещё один важный квест?

Он смотрел на меня со смирением, потухшим взглядом абсолютного пессимиста, который давно смирился с поражением и принял то, как жизнь пинает его и топчет. У меня это вызвало сильный внутренний протест.

— Что же у вас за планета такая?

— Да как все. Небесное тело, которое вечно бежит от судьбы по замкнутому кругу в плену убийственно пылающей звезды, и, несмотря на все старания, заранее обречена на гибель. Разве ваша планета другая?

— Хочу надеяться, что да.

— Ладно, я птюрс с планеты Фату́м. Только её больше нет.

А вот это интересно. Получить в своё распоряжение благодарного и словоохотливого представителя цивилизации, которую поглотила Башня — может быть очень полезно. Всегда стоит учиться на чужих ошибках, вызнать у него что-то, что поможет сохранить Землю.

— Для начала давай познакомимся. Меня зовут Яр, человек с планеты Земля, последнего мира, куда пришла Башня. Пытаюсь идти по этажам, пока получается. А ты?

— Экс-император последней Фату́мской династии, Птюч IV Неудачливый, к вашим услугам.

Он учтиво развёл крыльями и с достоинством кивнул.

Не то чтобы это стало грандиозным сюрпризом, бриллиантовая корона как бы намекала на подобное. Но всё же встретить высочайшего инопланетного аристократа, который вылупился из туманной жабы — было слегка необычно.

— Мне уже начинать кланяться?

— Нет, что вы, — смутился Птюч. — Дни моего величия канули в бездну вместе с империей. Теперь я никчемный драный клювокур, недостойный даже титула экса.

— И очень самокритичный.

— Так есть за что! Я профукал всё, что у нас было. Сначала планету, потом свой гонимый и обездоленный народ, после приближённых, и под конец даже личную свиту. В итоге меня съела жаба. Достойный конец для такого неудачника.

Он напоминал меланхолика ровно посередине депрессии, привыкшего к безнадёжному состоянию вещей.

— Хм. А до какого этажа ты поднялся в Башне?

— Поднялся? Вы шутите? — рассмеялся Птюч. — Поднимаются герои, настоящие претенденты, таким был, например, мой старший брат, вечная память его пуху и праху. А я только опускался. Начал с двухсотого этажа и шёл всё ниже, ниже, ведь опускаться я умею мастерски. Осталось совсем немного, и я наконец завершу свой бесславный путь.

Это звучало очень странно. У императора был точно такой же минимальный серый ранг, как у меня, конкретный уровень я не видел, как и класс. По умолчанию они скрыты от окружающих.

— В смысле с двухсотого этажа? Хочешь сказать, после инициации Башня посчитала тебя существом двухсотого уровня?

— Конечно, — без всякой гордости ответил Птюч. — Я же был главой целого мира и последним правителем общепланетной империи. Во мне слились технологии духовных практик и наследственные линии многих сотен поколений. Силой своей воли я мог, например, поднимать и переставлять горы.

Кгм, подумал я. И как можно профукать такое могущество⁇

— А кто ты по классу, если не секрет?

— Стратег, — гордо и печально сказал экс-император.

В этом ответе заключалась вся скорбь и трагедия народа птюрсов. Но яснее от этого не стало.

— Расскажи с самого начала? — предложил я. — Кратко и по существу. Заодно может туман рассеется и солнце взойдёт.

— Солнце здесь не взойдёт, в этом мирке оно посерело, — грустно ответил птиц. — Мы потому здесь и затерялись, что непривычны к туману. Но действительно, позволь мне всё рассказать по порядку. Я быстренько.

Он вспрыгнул на осколок руин, оттуда перескочил-перелетел на обломок арки, просеменил в наивысшую точку и, обретя подобие подиума, торжественно начал свой рассказ.

— С незапамятных времён планета Фату́м процветала. Мои предки парили в залитых солнцем небесах и вели активные торговые и культурные отношения с десятком достойных цивилизаций. Прежние птюрсы были сильны и широкрылы, а их жизнь безоблачна. Пока мой дедушка, император Фаталий I, не совершил ужасную ошибку: обманул бога обмана. Вернее, он думал, что обманул.

— Бог обмана? Как его имя?

— Юрас Насмешник, воплощение непредсказуемости и коварства. Один из Девяти величайших.

— Один из Археонов?

Стоило мне сказать это слово, как всё вокруг едва заметно дрогнуло и притихло.

— Да, — после паузы осторожно ответил Птюч, — Воплощение Игры. Насмешник проклял нашу планету, и с тех пор всё пошло по закатной траектории. Наша луна раскололась, и на блаженный