Уваров.

– Вот и чудесно, – устало вымолвил генерал-губернатор. – Теперь можно тело выставить для прощания.

Фон Пален отозвал меня в сторону и спросил:

– Вы получили приглашение на обед, который затеяли мы с графом Зубовым?

– Получил.

– Вы придёте?

– Не думаю, что у меня будет время на подобное увеселение.

– А точнее можете выражаться? – попросил он, тонко чувствуя моё настроение.

– Дело в том, что за обедом соберётся общество, учувствовавшее в заговоре. Я же не хочу с этими господами иметь что-нибудь общее.

Фон Пален хмыкнул, покачался на каблуках, глядя в маленькое стрельчатое окошко.

– Вы не правы, Добров, – мягко сказал он. – Дело уже сделано. И долг каждого добропорядочного патриота, забыв все партийные раздоры, думать лишь о благе Родины и соединиться вместе для службы Отечеству. Вы так же хорошо, как и я, знаете, какие раздоры посеяло это событие: неужели же надо позволить им усиливаться? Мысль об обеде принадлежит мне, и я надеюсь, что это мероприятие успокоит многих и умиротворит умы. Но, если вы теперь откажетесь прийти, многие офицеры, чтущие вас, как человека честного, прошедшего с боями в армии Суворова и участвовавшего в легендарном походе Ушакова, тоже не придут, и обед этот произведёт впечатление, прямо противоположное моим намерениям. Прошу вас поэтому принять приглашение и быть на обеде. Не о своём самолюбии пекусь, о России думаю.

Ну и мерзость этот Пален. Но после его речи отказаться я не смог.

– Хорошо, я буду.

– Вот и славно, – улыбнулся он змеиной улыбкой.

– Аракчеева вы тоже пригласили? – спросил я.

– Аракчеева? – фон Пален растерялся, но тут же нашёлся. – Думаю, его приглашать бесполезно: сейчас он решает важные государственные дела. Да и многие офицеры будут ему не рады. – Он посмотрел в сторону покоев императрицы. До сих пор из-за дверей слышались всхлипы и рыдания. – Хотел получить аудиенцию у нового императора, но чувствую, не до меня ему. Что ж, всего хорошего, – поклонился он мне. – Пойду. В городе полно дел. Народу съехалось со всей России. Староверы припёрлись аж из-за Урала. Все хотят проститься с любимым императором.

* * *

Вечером я был у Саблукова, где вновь собралась компания офицеров, не принимавших участие в заговоре.

– Господа, – сказал я, – надо принять приглашение на обед, который дают Зубов и фон Пален.

Все с недоумением посмотрел на меня.

– Поймите, император мёртв, а Россия жива. Не хорошо внутри дворянской партии устраивать раздоры. Заговорщики просят примирения.

– У вас дуэль с Горголи, – напомнил мне Саблуков.

– Дуэль – дуэлью, но подумайте, как нам дальше жить. Неужели всё дворянство теперь разделится на два противоборствующих лагеря? Что от этого выиграем мы? Что от этого выиграет Россия?

– Возможно, вы и правы, – согласился нехотя Саблуков. – Но все равно, должно пройти какое-то время.

– Я сегодня видел юродивую. Знаете её? Ксения, – вспомнил я.

– Как же, знаем, – закивали офицеры. – Супруга полковника Петрова.

– Случайно её заметил в толпе и, сам не знаю почему, повернул к ней коня. Она мне сказала, что уже ничего не исправить. Что сделано – то сделано. А наказывать никого не надо. Бог накажет.

– Так и сказала? – переспросил Саблуков.

– Слово в слово.

– Ну что, господа, надо поприсутствовать на обеде, – предложил Саблуков. Офицеры согласились.

* * *

– Ваше благородие! Барышня к вам. Требует впустить её. Грозит карами небесными, – поднял среди ночи меня ординарец.

– Так, пусти, – еще не совсем сообразив, что твориться, разрешил я. Быстро натянул панталоны и накинул сюртук. Что за барышня?

Ураганом ворвалась Софья. Лицо её блестело от слез. Она кинулась мне на грудь и вцепилась мёртвой хваткой. Ординарец тихо поставил на столик свечу и поспешил выйти, осторожно прикрыв дверь.

– Соня, что случилось? Объясните, – мягко попросил я.

– Это вы мне объясните.

Она ослабила объятия, отстранилась от меня, вытерла платком слезы.

– Зачем эта дуэль?

– Дуэль? – не сразу вспомнил я. – Вы имеете в виду дуэль с Горголи? Обыкновенный поединок. Я должен защитить свою честь.

– Он вас убьёт! – прошептала она, пристально смотря мне в глаза.

– Возможно, – согласился я. – Но у него мало шансов.

– Нет! – она покачала головой. – Вы не понимаете. Вас хотят убить. Горголи сегодня был у моего отца. Они долго беседовали в кабинете, заперев двери.

– Ваш отец, извините…

Софья закрыла рукой мне рот.

– Не говорите про него гадости, прошу вас, – умоляла она. – Он – мой отец.

– Хорошо, не буду, – сдался я. – Но вам вскоре предстоит сделать выбор между мной и им.

– Вы не представляете, что вы мне предлагаете.

Она упала на колени и разрыдалась. Я поднял её лёгкое тело и усадил на не застеленную кровать. Нежно обнял её плечи. Она уткнулась мне в грудь и долго плакала.

– А если вас убьют? – спросила она очень тихо.

– Значит, вам не надо будет выбирать, – просто ответил я.

– Но я не смогу жить без вас.

– На все воля Божья, – только и смог ответить я.

– Откажитесь от дуэли. Попросите прощения.

– Не могу. Честь превыше жизни. И потом, если фон Пален решил меня убить, то Горголи не примет моего извинения.

– Я сейчас пойду к отцу и поговорю с ним, – решительно сказала она.

– Из этого ничего не выйдет. Давайте дождёмся вечера. Я что-нибудь придумаю, – пообещал я.

* * *

Обед был, действительно, задуман грандиозный. Окна столовой в доме генерал-губернатора так и сияли. Играли мазурку. Перед входом стояла толпа офицеров. Я подъехал. Узнал конногвардейцев, среди которых был и полковник Саблуков. Спешившись, я передал коня ординарцу и подошёл к офицерам:

– Господа, моё почтение. Почему вы стоите здесь? Вас не пускают.

– Мы ждём вас, – объяснил мне Саблуков. – Вы – наш лидер. Без вас мы не пойдём.

– Очень лестно слышать такое, – смутился я. – Но чем же я заслужил такое право?

В это время подъехала открытая коляска. Из коляски вылез генерал Багратион и генерал Милорадович.

– Добрый вечер, господа, – поздоровался Багратион. – Рад видеть вас Семён Иванович.

– Вас тоже пригласили? – удивился я.

– Пригласили, – горько усмехнулся Милорадович. – Сперва мы отклонили приглашение. Но нам сказали, что на обеде будет флигель-адъютант Добров. Только поэтому мы здесь. С остальными господами из партии Зубовых, нам не очень интересно встречаться, тем более, пить вместе.

– Что поделать, – развёл я руками. – Нынче времена такие в России. Надо как-то договариваться.

Столы ломились от блюд. Даже откуда-то доставили ананасы. Дичь, поросёнок под хреном, паштеты от французского повара. Шеренгой стояли бутыли с шампанским. Мы сели отдельно, эдакой мрачной кучкой. К нам подходил Платон Зубов уже в подпитии, пытался шутить. Рассказал какой-то пошлый анекдот. Но никто даже не улыбнулся. Зубов что-то