Граф П.А. Румянцев-Задунайский (1724–1796) — генерал-фельдмаршал, выдающийся полководец и старинный друг Павла I. К сожалению, уже через месяц после начала нового царствования он скончался.

Граф Н.И. Салтыков (1736–1816) — при Павле I стал генерал-фельдмаршалом и президентом военной коллегии. Почитался за человека умного и проницательного, в совершенстве постиг придворную науку, но дела государственные знал весьма поверхностно.

Граф А.Н. Самойлов (1744–1814) — боевой генерал времен Екатерины II, которая в 1792 году назначила его генерал-прокурором, а вскоре и государственным казначеем. Этот пропахший порохом полководец оказался чрезвычайно несведущим в гражданских делах, которыми его заставили заниматься. Но Павел I уволил его со службы не в связи с профессиональной непригодностью, а лишь за родство с князем Г.А. Потемкиным.

Князь А.В. Суворов (1729 или 1730–1800) — выдающийся полководец. От Павла I получил высшее воинское звание генералиссимуса. Всегда был преданным слугой своего отечества и, по собственным словам, никогда не воздвигал ненависти против государя. Несколько раз император подвергал его опале, так как Суворов выступал против насаждения в российском войске прусских обычаев.

Почти все вышеперечисленные государственные сановники, в лучшем случае, умели воевать. Но они не были готовы к кропотливой созидательной деятельности на благо России. Один лишь граф А.А. Безбородко имел государственный ум и опыт, но он с каждым днем на глазах дряхлел и поэтому не был способен к коренному преобразованию страны. Выдвижение же на высшие государственные посты гатчинских офицеров, поголовно малообразованных и ранее занимавшихся лишь мелочами жизни, принесло только вред внутренней и внешней политике России. Не могли ничем помочь и екатерининские орлы, которые научились лишь проживать неправедно нажитые капиталы и славословить царствование Екатерины II, а теперь горестно вздыхали по временам, когда дворян не утесняли и не заставляли служить родине.

Императору приходилось работать в одиночку, своим личным примером воспитывая молодое поколение чиновников. Первые ростки этой благородной деятельности стали созревать только в последующем царствовании. Но, увы, Павел I мог подать пример лишь ревностного работника на благо отечества, но отнюдь не многоопытного государственного мужа. «Павел имел чувствительное сердце и много природного ума, — говорили современники, — но ему недоставало рассуждения».

Противодействие дряхлого государственного аппарата благородным замыслам императора превратила начатые им преобразования в недействующие, а зачастую и дурные указы. И все же ему удалось хоть чуть-чуть расшевелись замшелые законодательные нормы, заставить исполнительную власть думать не только о нуждах собственного семейство и императорского двора, но и о пользе для всей необъятной России.

Одним из самых торжественных мероприятий начала каждого царствования являются коронационные торжества. Церковный обряд венчания на царство, позаимствованный из Византии, всегда совершался в первопрестольной столице, в кремлевском Успенском соборе, и сопровождался дарованием многочисленных милостей подданным.

Москва в начале 1797 года была приведена в большое движение. Всюду чинились мостовые, офицеры заказывали себе новые мундиры, солдат обучали выполнять непривычные прусские команды. Желая ублажить Павла I, любившего немецкую упряжь, московские власти решили, по примеру Петербурга, запретить запрягать лошадей по-русски. Но не тут то было — ни это, ни многие другие новшества в древнем городе не приняли.

Открытие памятника Петру I на Сенатской площади 7 августа 1782 г.

Павел I с императрицей, детьми и свитой 15 марта 1797 года прибыл в загородный Петровский дворец. Отсюда 28 марта, в Вербное воскресенье, императорский кортеж торжественно вступил в город. Государь ехал верхом, Мария Федоровна с детьми в карете. По сторонам Тверской дороги до Иверской часовни двумя шпалерами выстроились войска, за ними толпился народ. Последний отрезок торжественного пути — от Спасских ворот до Успенского собора — все проделали пешком, по устланной вербами дороге, под песнопения двух сотен семинаристов в белых стихарях: «Осанна, благословен грядый во имя Господне». Все вокруг напоминало вход Господень в Иерусалим, когда Ему под ноги бросали пальмовые ветви и кричали: «Осанна Сыну Давидову!» Но вряд ли кто-нибудь из опьяненных радостью торжества вспомнил, что значил этот день для Иисуса Христа — он начал свой добровольный путь к смерти. Павел I — тоже.[17]

Всю Страстную неделю императорская семья прожила в скромном доме графа А. А. Безбородко в Немецкой слободе, так как император на собственном примере решил показать вельможам, что настала пора отказаться от расточительства. Коронация была совершена в Светлое воскресение — день, когда Иисус Христос воскрес.[18]

Павел I первым из российских монархом короновался вместе с супругой. По совершению над ним обряда венчания на царство, он взошел на трон и подозвал к себе Марию Федоровну. Когда она опустилась перед ним на колени, император снял с себя корону и, прикоснувшись ею к челу супруги, вновь одел. Затем ему подали меньшую корону, которую он собственноручно возложил на главу императрицы.

После этого коронованный император, стоя, прочитал фамильный акт о престолонаследии. Он отменял установленный Петром I порядок, предоставлявший царю право назначить себе преемника произвольно. Это был тот самый документ, который великий князь составил около девяти лет назад — 4 января 1788 года. Теперь после смерти императора царский трон обязательно должен переходить к его старшему сыну, и от него к следующим поколениям. Если же этот род пресекся, то трон наследует второй по старшинству сын и его мужское поколение. И лишь когда полностью пресечется мужской императорский род, трон наследует дочь императора.

— Положив правила наследства, — громогласно произнес в конце Павел I, — должен объяснить причину оных. Они суть следующие: дабы государство не было без наследника, дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать, дабы сохранить право родов в наследовании, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род.

За исключением венценосного автора этого эпохального документа до самого падения монархии в 1917 году российские императоры стали получать самодержавную власть без дворцовых переворотов, без крови и интриг. Даже восстание декабристов — это не бунт против закона, а бунт во имя закона — вышедшие на Сенатскую площадь бунтовщики по незнанию о добровольном отречении великого князя Константина Павловича от престола, требовали посадить на трон его, как второго по старшинству сына Павла I…