старался выйти на тот же уровень, где летали его друзья под кайфом, но иногда выходило паршиво. Из-за своей неуверенности, которую тот так и не смог искоренить в себе, не решался ступить на эту дорожку, опасаясь последствий и до дрожи в коленях боясь умереть после первого употребления. Ведь смерть для него значит конец, проигрыш, его слабость. А он хотел быть сильным, сильнее всех. Жаль, что его сила воли так быстро иссякла и мужчина начал новый путь — наркомании, который ведет в один конец. Он, конечно, у всех один, но у таких, как Тодд, подается в ускоренном темпе.

Мужчина так и не выбрал какой наркотик ему больше по душе и от какого кайфа ему приятнее, ведь этот список пока не такой большой, как у остальных Мародеров, которые еще находят в себе силы сунуть иглу в исколотую вену и ввести вещество. Из-за дезоморфина его кожный покров в месте укола подвергся не самым приятным изменениям: в месте, где игла входила в плоть, кожа приобрела черный оттенок, незаживающие, постоянно увеличивающиеся язвы на теле, желтый цвет кожи, огрубение и появление своеобразной «чешуи». Но в этом всем он нашел свои плюсы, ведь его немаленький вес начал резко снижаться, заставляя его мечту о худощавом телосложении сбыться.

— Надо поторапливаться, не то коньки раньше времени откину… — буркнул себе под нос Адам, натягивая капюшон поверх немытой головы.

На часах было уже 6:33, когда группа из трех человек, облаченные в грязные и поношенные вещи, скорее всего найденные в заброшенных домах, выдвинулась вверх по улице.

— Проверю центр, Тодд запад, а ты восток. На рожон не лезем, не хватало еще внимание привлечь. Пошли! — скомандовал главарь и мужчины двинулись каждый по своему направлению.

6:38. Буббу.

Мои труды увенчались успехом, когда на панели появилась нужная частота, которая не сбивалась и перескакивала. Едва не запищав от радости, аккуратно отвела руки от прибора, а затем, выдохнув, потянулась включать нужное приложение. Экранчик вспыхнул зеленым, оповещая меня, что все удалось и связь налажена. Осталось надеяться, что у моих друзей прибор на видном месте и они тоже заметят, что кто-то подключился.

Где-то с минуту сидела напротив устройства и неотрывно смотрела на дисплей, ожидая, что мне тут же ответят, но чудо не произошло. Немного опечаленная, поднялась на ноги и подошла к шкафчику, который обставила медикаментами. Эту квартиру уже можно было считать моей, ведь знаю ее, как свои пять пальцев, словно жила здесь с детства. «Интересно, а что сейчас с нашим домом? В порядке ли он? Там ли еще тела?..» — Воспоминания о изуродованных телах моих родителей всплыли в памяти, заставляя недавно съеденный завтрак за секунду подкатиться к горлу, грозясь вырваться наружу.

Отогнав эти мысли подальше, открыла дверцу и достала оттуда чистый бинт, пластырь, перекись водорода и заживляющую мазь. Плохо, что рана на лопатке и туда довольно сложно достать.

— Нужно поискать другие вещи, эти уже неделю как таскаю. — Буркнула себе под нос.

Стянув куртку и футболку, посмотрела в зеркало, что висело над столиком у стены. Из него на меня смотрела красивая девушка в куртке «той самой выживальщицы», с не менее красивым татуировками, особенно сильно выделяющимися на фоне относительно здоровой кожи в области шеи. А клипсы это нечто! Раньше мне всегда нравились мои ключицы, которые были заметны в открытой одежде. Они подчеркивали мое стройное тело, придавая ему особый шарм. Но сейчас… Мне было тоскливо смотреть на себя и именно поэтому старалась как можно реже заглядывать в зеркала. Вот такой получился у меня неожиданный закос под Минерву из «The Walking Dead», даже цвет волос соответствует.

Холодными руками стянула лямки топа, оставляя их висеть на плечах, а после коснулась резинки под грудью. Рана еще ныла, поэтому лишь опущу одежду к животу, чтобы ее обработать. От прохлады в комнате, моя кожа покрылась мурашками, заставляя соски невольно встать. Приложив чуть больше усилий, таки стянула топ вниз. В нынешнем свете событий, мое тело было в ужасном состоянии. И даже небольшая и аккуратная грудь второго размера не смогла бы спасти ситуацию. Подняв вверх правую руку, поднесла ее к шее, касаясь кожи холодными кончиками пальцев. Под подушечками билась жилка, доказывая мне, что еще жива. Двигая ладонь ниже, прорисовывала дорожку, видную только мне. У основания шеи была татуировка в виде лавровой веточки, которую очертил мой указательный палец. Пробираясь все ниже, моя рука начала дрожать куда заметнее, а на глаза навернулись слезы, застилая мне взгляд. Проморгавшись, кое-как вернула ясность картинки, но соленая жидкость никуда не исчезла, она засела на нижнем веке, накапливаясь, желая излиться, оставить печальные дорожки на моих щеках. Палец коснулся едва заметного шрама ближе к центру груди, который я получила еще в детстве.

«… мне было около пяти, когда родители подарили мне воздушного змея. Он был прекрасен: дельта-кайт, размах крыла в плане ста шестидесяти сантиметров, окрашен во все цвета радуги, вдобавок ко всему, папа прицепил к нему переливающиеся на солнце ленточки и