И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним.

Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.

Тогда Илия сказал всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.

И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.

И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерен,

И положил дрова, и рассек тельца, и возложил его на дрова,

И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожигаемую жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте то же в третий раз. И сделали в третий раз,

И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.

Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.

Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце их к Тебе.

И ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.

Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог, Господь есть Бог!

И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там".

(3-я Царств; гл.18; ст.21-40)

Соприкосновение с целью "Синий ледяной Протуберанец-1".

–Восхитительно! Просто восхитительно! – захлопавший в ладоши весело хохочущий толстяк, резко прервав рукоплескания, провозгласил:

–За это надо выпить!

Набулькав из простого глиняного кувшина в золотую, богато украшенную драгоценными камнями чашу, изысканного вина и подняв её на уровень лица, провозгласил:

–Твоё здоровье!

Выхлебав всё содержимое до последней капли и  небрежно уронив чашу на стоящий перед ним, заставленный блюдами с едой, низкий столик, отломил рукой небольшой кусок "царской рыбы", приготовленной в кисло-сладком соусе и нехотя, без аппетита прожевав, оглядел пустую просторную комнату своего "дворца". Не заметив ничего и никого перед собой, с трудом оглянулся назад вывернувшись всем своим массивным корпусом. Пошарив умным, внимательным взглядом позади себя, со вздохом развернулся и, вытирая потную гладко выбритую голову краем своего пурпурного рукава, раздражённо крикнул:

–Да что за блядство! Ну, ты чего в самом-то деле?! Давай делай уже своё дело! Чего тянуть "кота за яйца"?!… Пиздец просто какой-то… – пробурчал недовольно сам себе под нос, потянувшись за упавшей набок чашей для вина, самый хитрый и умный богач Малой Азии.

Материализовавшийся прямо из воздуха, вынырнувший непонятно откуда сухой, полусогнутый пожилой мужчина, неслышными шагами, как плывя по воздуху приблизился к столику пирующего Апполинария.

–Фаддей Кессарийский! Ух, ты! Собственной персоной! – задыхаясь от восхищения проговорил жирный работорговец. Чёрные как смерть глаза лучшего Наёмного Убийцы, скрестились с пьяно-голубыми глазами одного из самых могущественных финансовых магнатов Империи, смотрящего на него с каким-то вожделением, так как смотрит, перед первым своим в жизни соитием, юноша на неспешно раздевающуюся для него молодую женщину ослепительной красоты. Держа руки в рукавах просторной, свободно облегающей его сильное, жилистое тело одежды, убийца склонился ещё ниже в шутовском полупоклоне:

–Апполинарий Антиохийский! Знакомство с тобою великая честь! – голосом сплетённым из шипения кобры, скрипения скарабея и похихикивания шакала, Фаддей продолжил, – так ты ждал меня? Удивлён. Не скрою. Удивлён. А удивить меня, как ты сам понимаешь… А может это ты мне, сам себя "заказал"?… Хотя нет. Точно нет. Я бы знал… Или всё же?…

Апполинарий поднимая одной рукой чашу для вина, другой сделал широкий гостеприимный жест:

–Да присаживайся! Чего там? В ногах правды нет, – плеснув себе воды из дорогого золотого кувшина и отхлебнув, утоляя жажду, – ох и жарища! Сил нет, никакого спасения от неё, нигде! Нет, ты прав. Не "заказывал" я сам себя. Отнять мою жизнь тебе, и в самом деле, поручил сирийский наместник восседающего в Риме Августа. Да вот только и в его дворце есть мои осведомители. Поэтому, да!, я ждал тебя сегодня. Удалил всех слуг из дома, чтобы не было лишнего шума и визга, оставив только лучших телохранителей. Поликарп, начальник моей охраны, должен был прийти после регулярного обхода…, да давно уже! Поэтому я и понял – что ты уже рядом. Трудно пришлось?! – со злорадным "сочувствием" вопросил хозяин дома своего "гостя". Присевший за столик, боком к нему, внимательно окинув взглядом изысканные явства, Фаддей с усталым вздохом ответил:

–Нелегко… Правда, нелегко! Хорошие были ребята. Достойные бойцы. Редко таких встретишь.

Апполинарий проследив за взглядом пришельца, милостиво предложил:

–Угощайся! Подкрепись перед завершением дела! Хотя… После того, через что ты уже сегодня прошёл, что тебе доделать осталось?! Фигня! Этот "мешок с говном" в небытие отправить, – похлопал он себя по необъятному животу, – и свободен! Отдыхай себе. Развлекайся на честно заработанные!

Поблагодарив кивком головы "гостеприимного хозяина", Фаддей отломив кисточку винограда и быстро разжевав, проглотив утоляя жажду несколько ягод, ухмыльнулся в ответ:

–А вот за дурака-то меня держать не надо! Я ведь прежде чем идти на дело, собираю максимум сведений об "объекте", и про твои лавры олимпийские знаю, и про участие в специальных экспедициях римлян по тылам приграничных государств. Так что твой внешний вид, твоё уродское сейчас состояние, может ввести в заблуждение кого угодно, но только не меня. Иначе бы я уже ушёл отсюда. Но!… Даже для такого профи как я, ты не лёгкая добыча! Совсем не лёгкая!

Самодовольно рассмеявшийся Апполинарий, отломив кусок хлебной лепёшки и макнув её в мёд, чавкая "раскланялся" на похвалу:

–Польщён! Искренне польщён. И больше даже не тем, ЧТО!, ты про меня узнал, а тем – что ты ответственно относишься к своему делу! – сожалеючи вздохнув, – так редко встречается такой мастерски-добросовестный подход к порученному делу… Все и всё кругом: лишь бы, да как бы…, лишь бы, да как бы… Противно. Никакого желания ни к чему. И у меня, тоже самое, в последнее время. Да давно уже. Ничего не хочу. Так что, ты Фаддей, даже не напрягайся! Подойдешь, ткнёшь сюда, – похлопал Апполинарий себя по